ВЕЛЛИНГТОН – Куда ни посмотреть (пресса, рассуждения политических лидеров, онлайн-дискуссии), везде можно увидеть склонность к плохим идеалам. Я не хочу сказать, что мы – или большинство из нас – поддерживаем, например, расизм, женоненавистничество или гомофобию. Скорее, мы наделяем их силой. Мы уверены, что с экстремистскими идеалами надо бороться, потому что, безусловно, считаем их достаточно сильными, чтобы они могли привлекать новых сторонников, и достаточно заразными, чтобы они могли распространяться.
Но в то же время мы склонны воспринимать позитивные идеалы с меньшей серьёзностью, инстинктивно не веря в то, что можно достичь значимого прогресса на пути к снижению неравенства в уровне богатства или же к новой эре безуглеродной экономики. Меры, предлагаемые для достижения таких этичных целей, воспринимаются как нереалистичные и не имеющие шансов на успех, а политики, которые их поддерживают, вызывают подозрения или сразу же игнорируются. В целом, наша предвзятость приводит к тому, что мы отдаём мотивирующую силу идеализма в руки «плохих парней», хотя могли бы воспользоваться ею сами ради общего блага.
Во время всеобщих выборов в Новой Зеландии в 2017 году многие комментаторы насмешливо называли «волшебным порошком» оптимистическую концепцию, с которой выступала лидер Лейбористской партии Джасинда Ардерн. А когда группа школьников обратилась к Дайэнн Файнстайн, сенатору-демократу от штата Калифорния, с просьбой поддержать закон о «Зелёном Новом курсе», она отвергла их требования как нереалистичные. «Такая резолюция не пройдёт через сенат, – заявила она. – Вы можете вернуться к тем, кто вас сюда послал, и рассказать им об этом».
А теперь вспомните о деле белого расиста, который в марте убил 51 верующего в мечетях Крайстчёрча в Новой Зеландии. Мы признали силу его отвратительных идеалов. Его заявленной целью был поворот вспять «Великого замещения» белых европейцев выходцами из Африки и Ближнего Востока, что, согласно его утверждениям, помогло бы ещё и «спасти окружающую среду». Это полный абсурд. Тем не менее, когда в апреле 19-летний преступник убил одного и ранил троих во время нападения на калифорнийскую синагогу, мы обратили внимание тот факт, что он, возможно, делал онлайн-ссылки на манифест стрелка из Крайстчёрча. И в обоих случаях мы открыто признаём, что эти люди являются идеологическими потомками норвежца Андреса Брейвика, белого расиста и массового убийцы.
Очевидно, что у нас и дальше должны вызывать тревогу идеалы превосходства белой расы и другие экстремистские идеи, распространяющиеся онлайн и находящие у некоторых из нас отклик. Но если мы готовы серьёзно относиться к убеждающей силе подобных «мыслителей», тогда мы должны столь же серьёзно относиться и к позитивным идеалам, которые на первый взгляд могут показаться абсурдными. В «волшебном порошке» Ардерн содержались, например, надежды покончить со студенческими долгами и значительно сократить детскую нищету. Если мы просто начнём относиться к этим целям серьёзно, мы сможем придать им такую же силу, которую мы уже приписываем опасным идеологиям. Если мы не будем сразу же от них отмахиваться, мы сможем задуматься о том, как их можно в реальности достичь.
Ни один достойный моральный идеал не является полностью достижимым. Даже в зажиточной Новой Зеландии тех, кто искренне верит в успех усилий по борьбе с проблемой бездомных, ждёт неизбежное разочарование. Представьте себе молодого учёного-медика – она мечтает вылечить рак. К концу своей карьеры она становится пионером революционного метода лечения острого миелоидного лейкоза. Формально её мечта осталась нереализованной. Но смогла бы она внести тот бесценный вклад, который она сделала, если бы не была увлечена нереальной мечтой излечить рак?
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Вступив в должность премьер-министра, Ардерн пообещала снизить вдвое детскую нищету в течение десяти лет. Её соперник на выборах 2017 года, бывший премьер Билл Инглиш из Национальной партии, долго время отказывался ставить цели по снижению уровня детской нищеты на том основании, что её невозможно измерить. В итоге он всё же обязался поставить такую цель, хотя и скромную, в качестве шокового приёма в предвыборных дебатах. Если Ардерн сумеет удержаться в должности ещё десять лет, я бы поспорил, что детская нищета за это время не сократится вдвое. Её обещание не будет выполнено. Но, как и разочарованный учёный, боровшийся с раком, Ардерн сможет заявить о тех усилиях, которые позволили улучшить ситуацию, причём измеряемым образом.
Сокращение детской нищеты, как и борьба с изменением климата, требует широкого участия людей, а также определённых личных жертв. Проблема в том, что нам легче представить себе какое-нибудь техническое решение сложных социальных проблем, чем объединение политиков и граждан вокруг общего дела. А поскольку мы считаем технические препятствия преодолимыми, мы с большей решимостью берёмся за такие задачи (и обычно спокойней относимся к неудачам). Например, хотя пожар унёс жизни астронавтов корабля «Аполлон-1» (Эдвард Уайт II, Вирджил «Гас» Гриссом, Роджер Чаффи), это не помешало НАСА осуществить высадку человека на Луне в срок, установленный президентом США Джоном Кеннеди. И точно также мы молча желаем удачи гендиректору SpaceX Илону Маску, когда он фантазирует о колонизации Марса.
Тем не менее, мы не может рассчитывать на то, что какие-то благодушные миллиардеры разработают новую чудодейственную технологию, которая спасёт нас от изменения климата. Лишь подлинное сотрудничество позволит нам справиться с этой проблемой и многими иными подобными проблемами.
Общие идеалы могут стать мощными мотиваторами, причём вне зависимости от их морального содержания. Многие представители первого поколения советских революционеров истинно верили в концепцию утопического общества коммунизма, свободного от эксплуатации человека, и они были готовы на необходимые жертвы ради её реализации. Буквально недавно мы считали современный нацизм безнадёжным заблуждением. Случайные марши нацистов были источником почти комического облегчения – эти сюжеты берегли для скудных на новости дней, вместе с историей про пенсионера, завещавшего свое состояние кошке. Но сегодня мы вновь должны отнестись к нацистам серьёзно; нас должны беспокоить те жертвы, которые они, возможно, готовы принести ради своих дурных целей.
К сожалению, у нас нет иного выбора, кроме как признать превратную силу их идеалов; но одновременно мы не должны игнорировать потенциальную силу позитивных идеалов в качестве двигателя сотрудничества и морального прогресса. Мы должны дать волю некоторым из наших оптимистичных фантазий. Обычно они приносят хоть какие-то плоды. А какие-то плоды – это лучше, чем ни одного.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The escalating war in the Middle East must be understood in a broader context. The fact that the Iranian regime felt emboldened to risk a direct strike on Israel attests to a changing world order in which Western power is increasingly open to challenge.
considers the implications of Iran’s unprecedented decision to launch a direct strike on Israeli territory.
ВЕЛЛИНГТОН – Куда ни посмотреть (пресса, рассуждения политических лидеров, онлайн-дискуссии), везде можно увидеть склонность к плохим идеалам. Я не хочу сказать, что мы – или большинство из нас – поддерживаем, например, расизм, женоненавистничество или гомофобию. Скорее, мы наделяем их силой. Мы уверены, что с экстремистскими идеалами надо бороться, потому что, безусловно, считаем их достаточно сильными, чтобы они могли привлекать новых сторонников, и достаточно заразными, чтобы они могли распространяться.
Но в то же время мы склонны воспринимать позитивные идеалы с меньшей серьёзностью, инстинктивно не веря в то, что можно достичь значимого прогресса на пути к снижению неравенства в уровне богатства или же к новой эре безуглеродной экономики. Меры, предлагаемые для достижения таких этичных целей, воспринимаются как нереалистичные и не имеющие шансов на успех, а политики, которые их поддерживают, вызывают подозрения или сразу же игнорируются. В целом, наша предвзятость приводит к тому, что мы отдаём мотивирующую силу идеализма в руки «плохих парней», хотя могли бы воспользоваться ею сами ради общего блага.
Во время всеобщих выборов в Новой Зеландии в 2017 году многие комментаторы насмешливо называли «волшебным порошком» оптимистическую концепцию, с которой выступала лидер Лейбористской партии Джасинда Ардерн. А когда группа школьников обратилась к Дайэнн Файнстайн, сенатору-демократу от штата Калифорния, с просьбой поддержать закон о «Зелёном Новом курсе», она отвергла их требования как нереалистичные. «Такая резолюция не пройдёт через сенат, – заявила она. – Вы можете вернуться к тем, кто вас сюда послал, и рассказать им об этом».
А теперь вспомните о деле белого расиста, который в марте убил 51 верующего в мечетях Крайстчёрча в Новой Зеландии. Мы признали силу его отвратительных идеалов. Его заявленной целью был поворот вспять «Великого замещения» белых европейцев выходцами из Африки и Ближнего Востока, что, согласно его утверждениям, помогло бы ещё и «спасти окружающую среду». Это полный абсурд. Тем не менее, когда в апреле 19-летний преступник убил одного и ранил троих во время нападения на калифорнийскую синагогу, мы обратили внимание тот факт, что он, возможно, делал онлайн-ссылки на манифест стрелка из Крайстчёрча. И в обоих случаях мы открыто признаём, что эти люди являются идеологическими потомками норвежца Андреса Брейвика, белого расиста и массового убийцы.
Очевидно, что у нас и дальше должны вызывать тревогу идеалы превосходства белой расы и другие экстремистские идеи, распространяющиеся онлайн и находящие у некоторых из нас отклик. Но если мы готовы серьёзно относиться к убеждающей силе подобных «мыслителей», тогда мы должны столь же серьёзно относиться и к позитивным идеалам, которые на первый взгляд могут показаться абсурдными. В «волшебном порошке» Ардерн содержались, например, надежды покончить со студенческими долгами и значительно сократить детскую нищету. Если мы просто начнём относиться к этим целям серьёзно, мы сможем придать им такую же силу, которую мы уже приписываем опасным идеологиям. Если мы не будем сразу же от них отмахиваться, мы сможем задуматься о том, как их можно в реальности достичь.
Ни один достойный моральный идеал не является полностью достижимым. Даже в зажиточной Новой Зеландии тех, кто искренне верит в успех усилий по борьбе с проблемой бездомных, ждёт неизбежное разочарование. Представьте себе молодого учёного-медика – она мечтает вылечить рак. К концу своей карьеры она становится пионером революционного метода лечения острого миелоидного лейкоза. Формально её мечта осталась нереализованной. Но смогла бы она внести тот бесценный вклад, который она сделала, если бы не была увлечена нереальной мечтой излечить рак?
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Вступив в должность премьер-министра, Ардерн пообещала снизить вдвое детскую нищету в течение десяти лет. Её соперник на выборах 2017 года, бывший премьер Билл Инглиш из Национальной партии, долго время отказывался ставить цели по снижению уровня детской нищеты на том основании, что её невозможно измерить. В итоге он всё же обязался поставить такую цель, хотя и скромную, в качестве шокового приёма в предвыборных дебатах. Если Ардерн сумеет удержаться в должности ещё десять лет, я бы поспорил, что детская нищета за это время не сократится вдвое. Её обещание не будет выполнено. Но, как и разочарованный учёный, боровшийся с раком, Ардерн сможет заявить о тех усилиях, которые позволили улучшить ситуацию, причём измеряемым образом.
Сокращение детской нищеты, как и борьба с изменением климата, требует широкого участия людей, а также определённых личных жертв. Проблема в том, что нам легче представить себе какое-нибудь техническое решение сложных социальных проблем, чем объединение политиков и граждан вокруг общего дела. А поскольку мы считаем технические препятствия преодолимыми, мы с большей решимостью берёмся за такие задачи (и обычно спокойней относимся к неудачам). Например, хотя пожар унёс жизни астронавтов корабля «Аполлон-1» (Эдвард Уайт II, Вирджил «Гас» Гриссом, Роджер Чаффи), это не помешало НАСА осуществить высадку человека на Луне в срок, установленный президентом США Джоном Кеннеди. И точно также мы молча желаем удачи гендиректору SpaceX Илону Маску, когда он фантазирует о колонизации Марса.
Тем не менее, мы не может рассчитывать на то, что какие-то благодушные миллиардеры разработают новую чудодейственную технологию, которая спасёт нас от изменения климата. Лишь подлинное сотрудничество позволит нам справиться с этой проблемой и многими иными подобными проблемами.
Общие идеалы могут стать мощными мотиваторами, причём вне зависимости от их морального содержания. Многие представители первого поколения советских революционеров истинно верили в концепцию утопического общества коммунизма, свободного от эксплуатации человека, и они были готовы на необходимые жертвы ради её реализации. Буквально недавно мы считали современный нацизм безнадёжным заблуждением. Случайные марши нацистов были источником почти комического облегчения – эти сюжеты берегли для скудных на новости дней, вместе с историей про пенсионера, завещавшего свое состояние кошке. Но сегодня мы вновь должны отнестись к нацистам серьёзно; нас должны беспокоить те жертвы, которые они, возможно, готовы принести ради своих дурных целей.
К сожалению, у нас нет иного выбора, кроме как признать превратную силу их идеалов; но одновременно мы не должны игнорировать потенциальную силу позитивных идеалов в качестве двигателя сотрудничества и морального прогресса. Мы должны дать волю некоторым из наших оптимистичных фантазий. Обычно они приносят хоть какие-то плоды. А какие-то плоды – это лучше, чем ни одного.