НЬЮ-ХЕЙВЕН – Мировая экономика явно простудилась. Вспышка COVID-19 произошла в особенно уязвимой точке глобального бизнес цикла. В 2019 году, мировой объем производства увеличился всего на 2,9% – самый медленный темп после мирового финансового кризиса 2008-2009 годов и всего на 0,4 процентного пункта выше порога в 2,5%, который обычно ассоциируется с глобальной рецессией.
Более того, в течение прошлого года в большинстве крупных стран уязвимость только возросла, что делает перспективы на начало 2020 года еще более неопределенными. В Японии, четвертой по величине экономике мира, годовые темпы роста сократились в четвертом квартале на 6,3% – гораздо резче, чем ожидалось после очередного повышения налога на потребление. Соответственно, объем промышленного производства в декабре резко сократился как в Германии (-3,5%), так и во Франции (-2,6%), пятой и десятой по величине экономиках мира. Соединенные Штаты, являющиеся второй по величине экономикой мира, оказались сравнительно устойчивыми, но реальный рост ВВП (с поправкой на инфляцию) на 2,1% в четвертом квартале 2019 года вряд ли можно назвать бумом. А в Китае – ныне крупнейшей в мире экономике по паритету покупательной способности – в последнем квартале 2019 года рост замедлился до 27-летнего минимума в 6%.
Другими словами, в начале этого года не было никакого пространства для маневра. И все же катастрофа произошла: по Китаю ударил COVID-19. За прошедший месяц сочетание беспрецедентного карантина в провинции Хубэй (население 58,5 млн. человек) и драконовских ограничений на междугородние (и международные) поездки привело к тому, что китайская экономика практически встала. Отслеживание ежедневной активности, составленное китайской командой Morgan Stanley, подчеркивает общенациональные последствия этого бедствия. По состоянию на 20 февраля, потребление угля (все еще 60% от общего потребления энергии в Китае) оставалось на 38% ниже, чем годом ранее, а сравнения общенациональных перевозок были еще слабее, из-за чего почти 300 миллионам трудовым-мигрантам в Китае крайне сложно вернуться на заводы после празднования Китайского Нового Года.
НЬЮ-ХЕЙВЕН – Мировая экономика явно простудилась. Вспышка COVID-19 произошла в особенно уязвимой точке глобального бизнес цикла. В 2019 году, мировой объем производства увеличился всего на 2,9% – самый медленный темп после мирового финансового кризиса 2008-2009 годов и всего на 0,4 процентного пункта выше порога в 2,5%, который обычно ассоциируется с глобальной рецессией.
Более того, в течение прошлого года в большинстве крупных стран уязвимость только возросла, что делает перспективы на начало 2020 года еще более неопределенными. В Японии, четвертой по величине экономике мира, годовые темпы роста сократились в четвертом квартале на 6,3% – гораздо резче, чем ожидалось после очередного повышения налога на потребление. Соответственно, объем промышленного производства в декабре резко сократился как в Германии (-3,5%), так и во Франции (-2,6%), пятой и десятой по величине экономиках мира. Соединенные Штаты, являющиеся второй по величине экономикой мира, оказались сравнительно устойчивыми, но реальный рост ВВП (с поправкой на инфляцию) на 2,1% в четвертом квартале 2019 года вряд ли можно назвать бумом. А в Китае – ныне крупнейшей в мире экономике по паритету покупательной способности – в последнем квартале 2019 года рост замедлился до 27-летнего минимума в 6%.
Другими словами, в начале этого года не было никакого пространства для маневра. И все же катастрофа произошла: по Китаю ударил COVID-19. За прошедший месяц сочетание беспрецедентного карантина в провинции Хубэй (население 58,5 млн. человек) и драконовских ограничений на междугородние (и международные) поездки привело к тому, что китайская экономика практически встала. Отслеживание ежедневной активности, составленное китайской командой Morgan Stanley, подчеркивает общенациональные последствия этого бедствия. По состоянию на 20 февраля, потребление угля (все еще 60% от общего потребления энергии в Китае) оставалось на 38% ниже, чем годом ранее, а сравнения общенациональных перевозок были еще слабее, из-за чего почти 300 миллионам трудовым-мигрантам в Китае крайне сложно вернуться на заводы после празднования Китайского Нового Года.