ПРИНСТОН – Должны ли журналисты говорить и писать то, что думают? Возникшие в последнее время споры еще больше обострили старые вопросы касающиеся профессиональной этики журналистов и их политической роли в демократии.
Продолжающийся судебный процесс о диффамации выявил, каким образом – и как часто – ведущие Fox News лгали своим зрителям в заявлениях о том, что президентские выборы 2020 года в США были “украдены”. Би-би-си отстранила от эфира бывшего футбольного нападающего Гари Линекера за твиты с критикой политики британского правительства в отношении беженцев, якобы как нарушающие традиционную приверженность вещателя принципу беспристрастности. И журналисты повсюду обсуждают, не переходит ли принятие политической позиции какую-то опасную черту в сторону “активизма”.
Однако общепринятое различие между “журналистом” и “активистом” плохо продумано, поскольку в роли журналистов никогда не было ничего пассивного. В то время, когда автократы консолидируют власть, совершая нападки на “СМИ” (или отвергая все критические репортажи как “фейковые новости”), те, кто отказывается осуждать такое поведение, фактически толерантны к растущему авторитаризму. В их молчании нет ничего нейтрального.
Как справедливо отмечают многие медиа-критики, традиционная практика механического воспроизведения политического спора “обеих сторон” часто искажает реальность. Поэтому заголовокThe Atlantic за 2014 год звучал как предупреждение: “Да, поляризация асимметрична, но консерваторы хуже”. С тех пор Республиканская партия стала полностью “трампифизированной” и обратилась против самой демократии. Изображение такой асимметричной ситуации как симметричной создает видимость традиционной журналистской объективности в ущерб правде.
По мнению медиа-критика Джея Розена, этот “обоюдосторонний подход” обусловлен не столько профессиональной этикой объективности, сколько упреждающей попыткой журналиста избежать обвинений в “партийности”. Это скорее “поиск убежища”, чем “поиск истины”, прикрытый налетом безупречного нейтралитета.
И наоборот, журналист, который становится самопровозглашенным членом демократического “сопротивления”, может потерять доверие, если такое сопротивление выливается в конкретную позицию по таким вопросам, как, например, надлежащий размер пособий по безработице, который, хотя и имеет важное значение, вряд ли лежит в основе демократии как таковой. Поскольку в демократиях всегда будет множество законных разногласий, придание каждой истории повестки дня — будь то прогрессивной или консервативной — приводит не только к предвзятому освещению событий. Это также подразумевает презрение к своим согражданам, которым, очевидно, нельзя доверять в принятии собственных решений. В стенаниях по поводу снижения общественного “доверия к СМИ” нет недостатка, но эти отношения идут в обоих направлениях.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Вместо того, чтобы трактовать вопрос как “журналистика против активизма”, более полезным будет различие между репортажем и адвокацией (что не то же самое, что “журналистика мнений”, предлагаемая деятелями, которые регулярно комментируют всевозможные вопросы). Обе практики должны опираться на факты, и обе просят свою аудиторию сохранять непредвзятость. В то время как репортеры делают основной акцент на информировании, адвокаты фокусируются на реформировании; но эта цель не должна мешать им заниматься расследованием – наоборот, часто именно она придает такой работе силу.
Критики адвокации изображают ее как альтернативу достоверному беспристрастному освещению фактов. Но хороший адвокат, безусловно, будет стремиться к тому, что Карл Бернстайн назвал “наилучшей доступной версией правды”. Достаточно вспомнить Иду Б. Уэллс, которая неоднократно рисковала своей жизнью, чтобы подробно освещать случаи линчевания на юге Америки. Тщательные и точные репортажи были основой ее кампании, а не ее противоположностью.
Отличие адвокации от репортажей заключается в том, что она выходит за рамки изложения фактов, создавая сообщества последователей. Поддержание постоянной связи в интересах того или иного дела и вокруг него всегда было наилучшим способом создания и мобилизации для его поддержки. До тех пор, пока процесс идет открыто, не должно быть никаких противоречий связанных с профессиональной этикой.
Суть скандала с Fox News не в том, что он продемонстрировал открытую партийность Fox; дело в том, что “звезды” и продюсеры знали, что утверждения об “украденных” выборах были ложными, и все равно решили их усилить. Рейтинги и прибыль оказались важнее фактов. Такая расстановка приоритетов проявилась в разгар пандемии COVID-19: в то время как персонажи Fox на экране ратовали за “свободу” и “открытие экономики”, офисы Fox оставались закрытыми, а ее сотрудников попросили работать из дома.
Профессиональные новостные организации (категория, которая, очевидно, не включает Fox) могут иметь как адвокатов, так и репортеров. Важно то, что аудитория новостной организации может оценить, что она из себя представляет — как она делает редакционный выбор и как зарабатывает деньги. Этим критериям легче соответствовать, когда в медиаорганизациях есть публичные редакторы, которые серьезно относятся к проблемам аудитории, тем самым повышая ее доверие.
Безусловно, как отмечает Пиппа Норрис из Гарвардского университета, доверие само по себе не является благом. Множество людей доверяли онлайн-шарлатанам и отрицателям COVID во время пандемии, а некоторые до сих пор тянутся к откровенно неподходящим лекарствам, таким как Ivermectin, потому что Дональд Трамп и Жаир Болсонару одобрили его как “лекарство”. Демократии от своих граждан нужно то, что Норрис называет скептическим доверием, основанным на доказательствах компетентности и честности институтов, а не на циничном недоверии или легковерии.
Взаимодействуя с аудиторией и демонстрируя транспарентность в вопросах адвокации и освещения, медиаорганизации могут повысить доверие, доказав свою собственную благонадежность. Репортеры и адвокаты – наряду с обозревателями и внештатными корреспондентами, такими как Линекер – должны быть объективными, то есть стремиться к точности. Но поддержка дела и создание сообщества в его поддержку – это не то же самое, что “предвзятость”. Более того, когда защита свободы слова и прессы подвергается неустанным нападкам со стороны автократов, добродетель беспристрастности может превратиться в порок.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
In the United States and Europe, immigration tends to divide people into opposing camps: those who claim that newcomers undermine economic opportunity and security for locals, and those who argue that welcoming migrants and refugees is a moral and economic imperative. How should one make sense of a debate that is often based on motivated reasoning, with emotion and underlying biases affecting the selection and interpretation of evidence?
To maintain its position as a global rule-maker and avoid becoming a rule-taker, the United States must use the coming year to promote clarity and confidence in the digital-asset market. The US faces three potential paths to maintaining its competitive edge in crypto: regulation, legislation, and designation.
urges policymakers to take decisive action and set new rules for the industry in 2024.
The World Trade Organization’s most recent ministerial conference concluded with a few positive outcomes demonstrating that meaningful change is possible, though there were some disappointments. A successful agenda of reforms will require more members – particularly emerging markets and developing economies – to take the lead.
writes that meaningful change will come only when members other than the US help steer the organization.
ПРИНСТОН – Должны ли журналисты говорить и писать то, что думают? Возникшие в последнее время споры еще больше обострили старые вопросы касающиеся профессиональной этики журналистов и их политической роли в демократии.
Продолжающийся судебный процесс о диффамации выявил, каким образом – и как часто – ведущие Fox News лгали своим зрителям в заявлениях о том, что президентские выборы 2020 года в США были “украдены”. Би-би-си отстранила от эфира бывшего футбольного нападающего Гари Линекера за твиты с критикой политики британского правительства в отношении беженцев, якобы как нарушающие традиционную приверженность вещателя принципу беспристрастности. И журналисты повсюду обсуждают, не переходит ли принятие политической позиции какую-то опасную черту в сторону “активизма”.
Однако общепринятое различие между “журналистом” и “активистом” плохо продумано, поскольку в роли журналистов никогда не было ничего пассивного. В то время, когда автократы консолидируют власть, совершая нападки на “СМИ” (или отвергая все критические репортажи как “фейковые новости”), те, кто отказывается осуждать такое поведение, фактически толерантны к растущему авторитаризму. В их молчании нет ничего нейтрального.
Как справедливо отмечают многие медиа-критики, традиционная практика механического воспроизведения политического спора “обеих сторон” часто искажает реальность. Поэтому заголовокThe Atlantic за 2014 год звучал как предупреждение: “Да, поляризация асимметрична, но консерваторы хуже”. С тех пор Республиканская партия стала полностью “трампифизированной” и обратилась против самой демократии. Изображение такой асимметричной ситуации как симметричной создает видимость традиционной журналистской объективности в ущерб правде.
По мнению медиа-критика Джея Розена, этот “обоюдосторонний подход” обусловлен не столько профессиональной этикой объективности, сколько упреждающей попыткой журналиста избежать обвинений в “партийности”. Это скорее “поиск убежища”, чем “поиск истины”, прикрытый налетом безупречного нейтралитета.
И наоборот, журналист, который становится самопровозглашенным членом демократического “сопротивления”, может потерять доверие, если такое сопротивление выливается в конкретную позицию по таким вопросам, как, например, надлежащий размер пособий по безработице, который, хотя и имеет важное значение, вряд ли лежит в основе демократии как таковой. Поскольку в демократиях всегда будет множество законных разногласий, придание каждой истории повестки дня — будь то прогрессивной или консервативной — приводит не только к предвзятому освещению событий. Это также подразумевает презрение к своим согражданам, которым, очевидно, нельзя доверять в принятии собственных решений. В стенаниях по поводу снижения общественного “доверия к СМИ” нет недостатка, но эти отношения идут в обоих направлениях.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Вместо того, чтобы трактовать вопрос как “журналистика против активизма”, более полезным будет различие между репортажем и адвокацией (что не то же самое, что “журналистика мнений”, предлагаемая деятелями, которые регулярно комментируют всевозможные вопросы). Обе практики должны опираться на факты, и обе просят свою аудиторию сохранять непредвзятость. В то время как репортеры делают основной акцент на информировании, адвокаты фокусируются на реформировании; но эта цель не должна мешать им заниматься расследованием – наоборот, часто именно она придает такой работе силу.
Критики адвокации изображают ее как альтернативу достоверному беспристрастному освещению фактов. Но хороший адвокат, безусловно, будет стремиться к тому, что Карл Бернстайн назвал “наилучшей доступной версией правды”. Достаточно вспомнить Иду Б. Уэллс, которая неоднократно рисковала своей жизнью, чтобы подробно освещать случаи линчевания на юге Америки. Тщательные и точные репортажи были основой ее кампании, а не ее противоположностью.
Отличие адвокации от репортажей заключается в том, что она выходит за рамки изложения фактов, создавая сообщества последователей. Поддержание постоянной связи в интересах того или иного дела и вокруг него всегда было наилучшим способом создания и мобилизации для его поддержки. До тех пор, пока процесс идет открыто, не должно быть никаких противоречий связанных с профессиональной этикой.
Суть скандала с Fox News не в том, что он продемонстрировал открытую партийность Fox; дело в том, что “звезды” и продюсеры знали, что утверждения об “украденных” выборах были ложными, и все равно решили их усилить. Рейтинги и прибыль оказались важнее фактов. Такая расстановка приоритетов проявилась в разгар пандемии COVID-19: в то время как персонажи Fox на экране ратовали за “свободу” и “открытие экономики”, офисы Fox оставались закрытыми, а ее сотрудников попросили работать из дома.
Профессиональные новостные организации (категория, которая, очевидно, не включает Fox) могут иметь как адвокатов, так и репортеров. Важно то, что аудитория новостной организации может оценить, что она из себя представляет — как она делает редакционный выбор и как зарабатывает деньги. Этим критериям легче соответствовать, когда в медиаорганизациях есть публичные редакторы, которые серьезно относятся к проблемам аудитории, тем самым повышая ее доверие.
Безусловно, как отмечает Пиппа Норрис из Гарвардского университета, доверие само по себе не является благом. Множество людей доверяли онлайн-шарлатанам и отрицателям COVID во время пандемии, а некоторые до сих пор тянутся к откровенно неподходящим лекарствам, таким как Ivermectin, потому что Дональд Трамп и Жаир Болсонару одобрили его как “лекарство”. Демократии от своих граждан нужно то, что Норрис называет скептическим доверием, основанным на доказательствах компетентности и честности институтов, а не на циничном недоверии или легковерии.
Взаимодействуя с аудиторией и демонстрируя транспарентность в вопросах адвокации и освещения, медиаорганизации могут повысить доверие, доказав свою собственную благонадежность. Репортеры и адвокаты – наряду с обозревателями и внештатными корреспондентами, такими как Линекер – должны быть объективными, то есть стремиться к точности. Но поддержка дела и создание сообщества в его поддержку – это не то же самое, что “предвзятость”. Более того, когда защита свободы слова и прессы подвергается неустанным нападкам со стороны автократов, добродетель беспристрастности может превратиться в порок.