ПАРИЖ – Ещё никогда не было столь очевидно, что Европа должна стать самостоятельной. Но обсуждая, как этого достичь, европейским лидерам не стоит делать обманчивый выбор между безопасностью и конкурентоспособностью, с одной стороны, и климатическими целями – с другой. Такой шаг лишит Европу одного из её главных стратегических преимуществ: значительного лидерства в темпах перехода к низкоуглеродной экономике.
Такое преимущество – это не просто роскошь, предназначенная для спокойных времен или отвлекающая от задач безопасности и экономической устойчивости. Дело в том, что энергетика является центральной проблемой безопасности Европы. В 2022 году выяснилось, что зависимость от российского газа – это критическая уязвимость, которая спровоцировала экономический и политический шок, чьи последствия сказываются до сих пор. Повышение цены энергоносителей сузило бюджетный потенциал многих стран ЕС, в том числе их возможности увеличивать инвестиции в оборону.
За три года, прошедшие с тех пор, как президент России Владимир Путин начал масштабное вторжение в Украину, Европа сумела значительно сократить зависимость от российского газа. Но хотя сжиженный природный газ (СПГ), поставляемый другими странами, принёс краткосрочное облегчение, он не обеспечивает долгосрочной энергетической безопасности. Этой зимой из-за холода цены на газ снова возросли, подчеркивая сохраняющуюся уязвимость Европы. Инвестиции в расширение инфраструктуры СПГ не решат проблему. На рынок СПГ постоянно влияют резкие похолодания, сбои в поставках и повышение спроса в других регионах, поэтому он неизбежно нестабилен.
Есть лишь один путь к подлинной энергетической безопасности: переход к экологически чистой, внутренней энергосистеме, опирающейся на возобновляемую энергетику, аккумуляторы и сопутствующие технологии. Такая система стабилизирует цены для населения и предприятий, одновременно изолировав Европу от внешнего давления.
На этом фронте Европа уже добилась успехов. В 2024 году возобновляемая энергетика генерировала 47% всего электричества в ЕС, опередив ископаемое топливо, чья доля упала до 29% (это самый низкий показатель за всю историю). Но данную тенденцию надо сохранять. Ни одна энергоёмкая отрасль, включая технологии искусственного интеллекта, не сможет рассчитывать на инвестиции и масштабный рост в Европе, если она останется зависима от волатильного ископаемого топлива.
Еврокомиссия правильно сосредоточилась на укреплении экологически чистой промышленной базы в Европе, то есть на разработке и производстве материалов и технологий, полезных одновременно и для экономической конкурентоспособности, и для декарбонизации. Работа ЕС над «Программой чистой промышленности» даёт шанс позиционировать Европу как глобального лидера, а не просто участника экономики будущего.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Впрочем, в условиях бюджетных ограничений любые новые средства надо использовать с умом. Акцент следует делать на новых чистых технологиях, например аккумуляторах. По прогнозам, этот рынок будет расти на 30% ежегодно до 2030 года. Хотя у Китая сейчас есть преимущество благодаря его вертикально-интегрированным цепочкам производства аккумуляторов и передовым знаниям, у Европы ещё есть шанс стать конкурентом и занять прочные позиции. Более того, Польша уже стала вторым крупнейшим в мире производителем литий-ионных аккумуляторов.
Стратегия Европы должна соответствовать нашим ценностям. «Программа чистой промышленности» станет тестом на способность ЕС гарантировать, что ни один регион или группа населения не останется позади. Лучше всего ЕС умеет помогать странам-членам укреплять социальную и региональную сплочённость. У него уже накоплен большой опыт управления экономической интеграцией, смягчения негативных последствий глобализации и стимулировании регионального развития, в том числе с помощью фондов сплочения. Сегодня ЕС надо разработать смелые социальные и трудовые решения (включая профессиональную переподготовку) для создания качественных рабочих мест во всех регионах, но особенно там, где имеются углеродоёмкие производства.
Для этого потребуется тесное сотрудничество стран ЕС. Государственная помощь и промышленная политика лишь на национальном уровне приводят к углублению региональных разногласий. В прошлом году в докладе Летты о едином рынке предлагалось, чтобы страны ЕС начали отчислять некую фиксированную часть своих ассигнований на госпомощь в общий фонд. Взносы в размере 5-15% могли бы ежегодно приносить от 8,5 млрд до 51 млрд евро, часть которых можно было бы направить на экологически чистую индустриализацию.
Снижение климатических амбиций Европы во имя конкурентоспособности стало бы серьёзной ошибкой. Компании континента стараются завоевать долю на мировом рынке чистых технологий, размер которого, согласно прогнозам, превысит $2 трлн к 2035 году. Программа «Зелёный курс» ЕС остаётся центральным элементом в этой концепции, поскольку вселяет уверенность в предприятия, гарантируя рост рынка для их продукции.
Если сейчас сменить курс, ситуация значительно усложнится из-за того, что будут уничтожены бесчисленные бизнес-модели, а Европа останется позади. Именно поэтому некоторые европейские компании публично предостерегают против климатического отступления, а многие (включая ряд гендиректоров, с которыми я беседовала) выражают свою озабоченность в частном порядке.
Важнейшей частью стратегии ЕС является регулирование устойчивого финансирования. Как подчеркивалось в прошлогоднем докладе Драги о конкурентоспособности Евросоюза, проблема Европы не в дефиците капиталов, а в неэффективности распределения её обильных сбережений. Инвесторам нужна качественная, надёжная, сравнимая информация, раскрываемая компаниями, в том числе сведения о климатических рисках. Регулирование устойчивого финансирования может быть не модным, но оно необходимо для обеспечения этой информацией. Группа инвесторов, управляющих активами на общую сумму около 6,6 трлн евро, недавно предупредила, что любое значительное отступление от нынешнего курса грозит лишить европейские компании доступа к финансированию. Тысячи предприятий, которые ориентируются на низкоуглеродную экономику и вкладываются в неё, окажутся ослаблены.
Укрепление европейской стратегической автономии требует не изоляции, а взаимозависимости. Хотя принятый ЕС закон «О критических сырьевых материалах» правильно нацелен на расширение добычи, переработки и утилизации материалов, необходимых для зелёного перехода, внутри Европы, она останется зависимой от импорта. Вместо погони за иллюзией полной самодостаточности, ЕС надо сосредоточиться на углублении сотрудничества с надёжными международными партнерами.
Несмотря на события в США, многие страны по-прежнему верят в необходимость совместной работы над решением общих проблем. По мнениюОливье Бланшара и Жана Пизани-Ферри, Евросоюз, олицетворяющий мультилатерализм, хорошо позиционирован, чтобы организовать эффективную коллективную борьбу с изменением климата и укреплять энергобезопасность с партнёрами-единомышленниками.
Амбициозно обязавшись сократить выбросы на 90% к 2040 году, ЕС сможет лидировать примером и заключить новые климатические соглашения с третьими странами, включая Японию, Бразилию, Китай и (возможно) Индию. Китай, в частности, очень заинтересован в развитии зелёной экономики, в том числе потому, что ему нужны экспортные рынки для его огромного сектора чистых технологий.
Климатическое лидерство Европы – это не бремя, а стратегический актив. Удвоение темпов зелёного перехода поможет Европе сохранить экономические преимущества, укрепить энергобезопасность и мировые позиции. Выбор очевиден: мы можем уверенно лидировать либо рискуем превратиться в отстающих в мире, который не будет нас ждать.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
With the United States under President Donald Trump pressing for peace, matters could come to a head by this summer, when the pipeline of congressionally-approved arms for Ukraine runs out. Far from bringing peace, however, a US military cutoff of Ukraine could actually bring about an escalation in the fighting.
explains why an enforceable ceasefire must precede, perhaps by many years, final-status negotiations.
ПАРИЖ – Ещё никогда не было столь очевидно, что Европа должна стать самостоятельной. Но обсуждая, как этого достичь, европейским лидерам не стоит делать обманчивый выбор между безопасностью и конкурентоспособностью, с одной стороны, и климатическими целями – с другой. Такой шаг лишит Европу одного из её главных стратегических преимуществ: значительного лидерства в темпах перехода к низкоуглеродной экономике.
Такое преимущество – это не просто роскошь, предназначенная для спокойных времен или отвлекающая от задач безопасности и экономической устойчивости. Дело в том, что энергетика является центральной проблемой безопасности Европы. В 2022 году выяснилось, что зависимость от российского газа – это критическая уязвимость, которая спровоцировала экономический и политический шок, чьи последствия сказываются до сих пор. Повышение цены энергоносителей сузило бюджетный потенциал многих стран ЕС, в том числе их возможности увеличивать инвестиции в оборону.
За три года, прошедшие с тех пор, как президент России Владимир Путин начал масштабное вторжение в Украину, Европа сумела значительно сократить зависимость от российского газа. Но хотя сжиженный природный газ (СПГ), поставляемый другими странами, принёс краткосрочное облегчение, он не обеспечивает долгосрочной энергетической безопасности. Этой зимой из-за холода цены на газ снова возросли, подчеркивая сохраняющуюся уязвимость Европы. Инвестиции в расширение инфраструктуры СПГ не решат проблему. На рынок СПГ постоянно влияют резкие похолодания, сбои в поставках и повышение спроса в других регионах, поэтому он неизбежно нестабилен.
Есть лишь один путь к подлинной энергетической безопасности: переход к экологически чистой, внутренней энергосистеме, опирающейся на возобновляемую энергетику, аккумуляторы и сопутствующие технологии. Такая система стабилизирует цены для населения и предприятий, одновременно изолировав Европу от внешнего давления.
На этом фронте Европа уже добилась успехов. В 2024 году возобновляемая энергетика генерировала 47% всего электричества в ЕС, опередив ископаемое топливо, чья доля упала до 29% (это самый низкий показатель за всю историю). Но данную тенденцию надо сохранять. Ни одна энергоёмкая отрасль, включая технологии искусственного интеллекта, не сможет рассчитывать на инвестиции и масштабный рост в Европе, если она останется зависима от волатильного ископаемого топлива.
Еврокомиссия правильно сосредоточилась на укреплении экологически чистой промышленной базы в Европе, то есть на разработке и производстве материалов и технологий, полезных одновременно и для экономической конкурентоспособности, и для декарбонизации. Работа ЕС над «Программой чистой промышленности» даёт шанс позиционировать Европу как глобального лидера, а не просто участника экономики будущего.
Introductory Offer: Save 30% on PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Впрочем, в условиях бюджетных ограничений любые новые средства надо использовать с умом. Акцент следует делать на новых чистых технологиях, например аккумуляторах. По прогнозам, этот рынок будет расти на 30% ежегодно до 2030 года. Хотя у Китая сейчас есть преимущество благодаря его вертикально-интегрированным цепочкам производства аккумуляторов и передовым знаниям, у Европы ещё есть шанс стать конкурентом и занять прочные позиции. Более того, Польша уже стала вторым крупнейшим в мире производителем литий-ионных аккумуляторов.
Стратегия Европы должна соответствовать нашим ценностям. «Программа чистой промышленности» станет тестом на способность ЕС гарантировать, что ни один регион или группа населения не останется позади. Лучше всего ЕС умеет помогать странам-членам укреплять социальную и региональную сплочённость. У него уже накоплен большой опыт управления экономической интеграцией, смягчения негативных последствий глобализации и стимулировании регионального развития, в том числе с помощью фондов сплочения. Сегодня ЕС надо разработать смелые социальные и трудовые решения (включая профессиональную переподготовку) для создания качественных рабочих мест во всех регионах, но особенно там, где имеются углеродоёмкие производства.
Для этого потребуется тесное сотрудничество стран ЕС. Государственная помощь и промышленная политика лишь на национальном уровне приводят к углублению региональных разногласий. В прошлом году в докладе Летты о едином рынке предлагалось, чтобы страны ЕС начали отчислять некую фиксированную часть своих ассигнований на госпомощь в общий фонд. Взносы в размере 5-15% могли бы ежегодно приносить от 8,5 млрд до 51 млрд евро, часть которых можно было бы направить на экологически чистую индустриализацию.
Снижение климатических амбиций Европы во имя конкурентоспособности стало бы серьёзной ошибкой. Компании континента стараются завоевать долю на мировом рынке чистых технологий, размер которого, согласно прогнозам, превысит $2 трлн к 2035 году. Программа «Зелёный курс» ЕС остаётся центральным элементом в этой концепции, поскольку вселяет уверенность в предприятия, гарантируя рост рынка для их продукции.
Если сейчас сменить курс, ситуация значительно усложнится из-за того, что будут уничтожены бесчисленные бизнес-модели, а Европа останется позади. Именно поэтому некоторые европейские компании публично предостерегают против климатического отступления, а многие (включая ряд гендиректоров, с которыми я беседовала) выражают свою озабоченность в частном порядке.
Важнейшей частью стратегии ЕС является регулирование устойчивого финансирования. Как подчеркивалось в прошлогоднем докладе Драги о конкурентоспособности Евросоюза, проблема Европы не в дефиците капиталов, а в неэффективности распределения её обильных сбережений. Инвесторам нужна качественная, надёжная, сравнимая информация, раскрываемая компаниями, в том числе сведения о климатических рисках. Регулирование устойчивого финансирования может быть не модным, но оно необходимо для обеспечения этой информацией. Группа инвесторов, управляющих активами на общую сумму около 6,6 трлн евро, недавно предупредила, что любое значительное отступление от нынешнего курса грозит лишить европейские компании доступа к финансированию. Тысячи предприятий, которые ориентируются на низкоуглеродную экономику и вкладываются в неё, окажутся ослаблены.
Укрепление европейской стратегической автономии требует не изоляции, а взаимозависимости. Хотя принятый ЕС закон «О критических сырьевых материалах» правильно нацелен на расширение добычи, переработки и утилизации материалов, необходимых для зелёного перехода, внутри Европы, она останется зависимой от импорта. Вместо погони за иллюзией полной самодостаточности, ЕС надо сосредоточиться на углублении сотрудничества с надёжными международными партнерами.
Несмотря на события в США, многие страны по-прежнему верят в необходимость совместной работы над решением общих проблем. По мнениюОливье Бланшара и Жана Пизани-Ферри, Евросоюз, олицетворяющий мультилатерализм, хорошо позиционирован, чтобы организовать эффективную коллективную борьбу с изменением климата и укреплять энергобезопасность с партнёрами-единомышленниками.
Амбициозно обязавшись сократить выбросы на 90% к 2040 году, ЕС сможет лидировать примером и заключить новые климатические соглашения с третьими странами, включая Японию, Бразилию, Китай и (возможно) Индию. Китай, в частности, очень заинтересован в развитии зелёной экономики, в том числе потому, что ему нужны экспортные рынки для его огромного сектора чистых технологий.
Климатическое лидерство Европы – это не бремя, а стратегический актив. Удвоение темпов зелёного перехода поможет Европе сохранить экономические преимущества, укрепить энергобезопасность и мировые позиции. Выбор очевиден: мы можем уверенно лидировать либо рискуем превратиться в отстающих в мире, который не будет нас ждать.