КЕМБРИДЖ – Кризис COVID-19 предвещает три перелома: конец интеграционного проекта Европы, конец объединенной, функциональной Америки и конец имплицитного общественного договора между китайским государством и его гражданами. В результате, все три силы выйдут из пандемии внутренне ослабленными, что негативно скажется на их способности обеспечивать глобальное лидерство.
Начнем с Европы. Как и в случае кризиса еврозоны 2010-12 годов, линия разлома блока сегодня проходит через Италию. Истощенная десятилетиями динамизма и финансовой неустойчивости, она слишком большая для Европы, чтобы её спасать, и слишком велика, чтобы позволить ей потерпеть крах. Во время пандемии итальянцы почувствовали себя брошенными своими европейскими партнерами в момент экзистенциального кризиса, что создало благодатную почву для политиков-популистов. Кадры жертв COVID-19 из Бергамо, которых перевозили в мешках для трупов военные конвои на свои анонимные, несопровождаемые захоронения, надолго останутся в коллективной психике итальянцев.
Между тем, когда рассматривается вопрос о том, как помочь государствам-членам, пострадавшим от пандемии, технократическая элита Европейского союза подобно страусу погружается в институциональный алфавитный суп – ECB, ESM, OMT, MFF и PEPP – который по умолчанию стал их языком. Лидеры континента дрогнули и пришли в смятение: от очевидной оплошности Президента Европейского центрального банка Кристины Лагард в марте, когда она сказала, что ЕЦБ “здесь, не для того, чтобы закрывать спрэды” между расходами по займам государств-членов, до споров по обобщению долговых обязательств и фондов спасения COVID-19, и вынужденного, неохотного инкрементализма последнего соглашения.
КЕМБРИДЖ – Кризис COVID-19 предвещает три перелома: конец интеграционного проекта Европы, конец объединенной, функциональной Америки и конец имплицитного общественного договора между китайским государством и его гражданами. В результате, все три силы выйдут из пандемии внутренне ослабленными, что негативно скажется на их способности обеспечивать глобальное лидерство.
Начнем с Европы. Как и в случае кризиса еврозоны 2010-12 годов, линия разлома блока сегодня проходит через Италию. Истощенная десятилетиями динамизма и финансовой неустойчивости, она слишком большая для Европы, чтобы её спасать, и слишком велика, чтобы позволить ей потерпеть крах. Во время пандемии итальянцы почувствовали себя брошенными своими европейскими партнерами в момент экзистенциального кризиса, что создало благодатную почву для политиков-популистов. Кадры жертв COVID-19 из Бергамо, которых перевозили в мешках для трупов военные конвои на свои анонимные, несопровождаемые захоронения, надолго останутся в коллективной психике итальянцев.
Между тем, когда рассматривается вопрос о том, как помочь государствам-членам, пострадавшим от пандемии, технократическая элита Европейского союза подобно страусу погружается в институциональный алфавитный суп – ECB, ESM, OMT, MFF и PEPP – который по умолчанию стал их языком. Лидеры континента дрогнули и пришли в смятение: от очевидной оплошности Президента Европейского центрального банка Кристины Лагард в марте, когда она сказала, что ЕЦБ “здесь, не для того, чтобы закрывать спрэды” между расходами по займам государств-членов, до споров по обобщению долговых обязательств и фондов спасения COVID-19, и вынужденного, неохотного инкрементализма последнего соглашения.