АФИНЫ – В 2015 году сотни тысяч беженцев приплыли к берегам греческих островов. Многие из них погибли в море. Международная общественность сегодня пребывает в уверенности, будто кризис беженцев в Греции угас. Но на самом деле он превратился в постоянное бедствие, которое отравляет душу Европы и порождает будущие проблемы. Его эпицентром был – и остаётся – остров Лесбос.
История Шаббира демонстрирует, насколько остро реальность противоречит официальным заявлениям Европы. Шаббиру 40 лет, с женой и двумя маленькими детьми он жил в среднем по размерам городе в Пакистане, где у него был бизнес по прокату автомобилей. Однажды ночью, в декабре 2015 года, местная группировка исламских экстремистов облила бензином и подожгла дом соседа Шаббира, поджидая снаружи, когда из дома выбежит проживавшая там семья.
Соседи Шаббира были христианами, а экстремисты добивались их изгнания, чтобы устроить в их доме медресе (религиозную школу). Инстинктивно Шаббир бросился на защиту своих христианских соседей. Его назвали «вероотступником», бизнес сожгли, брата жестоко убили, жена и дети сбежали в соседнюю деревню. Вместе с престарелым отцом Шаббир отправился в длинный и суровый путь – через Иран и Турцию в воображаемую безопасность цивилизованной Европы.
Отец Шаббира умер от истощения на покрытой снегом горной вершине в Турции. Спустя несколько месяцев Шаббир сумел попасть на борт утлого судёнышка контрабандистов на турецком берегу Эгейского моря, но оно потерпело кораблекрушение, и десятки беженцев, находившиеся на нём, утонули. Шаббира подобрали у берегов Лесбоса и поселили в лагере Мориа. В этот момент началась новая глава в его мытарствах.
Ни один западный человек, посетивший лагерь Мориа зимой 2016-2017 годов, не мог не ощутить его абсолютной бесчеловечности. Грязь, мусор и человеческие экскременты смешались здесь в застывшую лаву нищеты и отчаяния, в жуткий ландшафт, окружённый колючей проволокой и официальным безразличием, которое выражается в виде скудных ресурсов, выделяемых властями Евросоюза и Греции.
Беженцам, подобным Шаббиру, приходилось ждать как минимум девять месяцев, прежде чем им назначали первую встречу хоть с каким-нибудь чиновником, готовым принять их заявление о предоставлении убежища. Внутри лагеря маленький импровизированный офис, окружённый ещё более плотной колючей проволокой и сотнями отчаявшихся беженцев, принимал не более одного или двух человек в час для проведения первого собеседования. «Если вы немного больны, если вы афганец или пакистанец, вы могли ждать 12 месяцев, прежде чем вас примет чиновник, – рассказывал нам один из беженцев. – Мы блуждающие призраки, которых никто не замечает. Лучше бы мы умерли на войне».
Don’t miss our next event, taking place at the AI Action Summit in Paris. Register now, and watch live on February 10 as leading thinkers consider what effective AI governance demands.
Register Now
При посещении лагеря в глаза бросалась откровенная сегрегация. Некоторым семьям была предоставлена роскошь жизни в контейнерах, скрытых за высоким забором. В них не было проточной воды, отопления и вообще каких-либо удобств, но эти семьи считались привилегированными.
Подъём вверх по холму на северо-запад создавал ощущение восхождения по лестнице бесчеловечности. Сначала афганские трущобы, погружённые в грязь и невыносимую вонь. На вершине холма в таких же ужасных условиях – пакистанцы, которые жгут всё попавшееся под руку, чтобы приготовить еду. Рядом с ними – алжирцы, которых боятся все остальные, поэтому они окружены тремя рядами колючей проволоки. А у подножия холма, прямо рядом с отвратительными туалетами фактически под открытым небом, расположились «африканцы», между палаток которых стекает грязь с вершины холма.
Спустя год после прибытия Шаббира на Лесбос, и через три месяца после первого собеседования, он получил отказ в предоставлении убежища, вместо этого вышел приказ о депортации. Просьба с апелляцией была бесцеремонно отвергнута, а когда Шаббир попытался сбежать из лагеря при поддержке жителей соседней деревни, полиция открыла на него охоту. В конце концов он сдался, и его отправили обратно в Турцию. С тех пор мы о нём ничего не слышали.
Как рассказывал одному из авторов этой статьи сам Шаббир, он надеялся, что Европа предоставит ему убежище, потому что, «хотя я и мусульманин, тот факт, что я защищал христиан, и из-за этого пострадала моя семья, здесь будет что-то значить». Но у «Европы» были свои идеи. Соглашение ЕС с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, о котором в 2016 году договорилась немецкий канцлер Ангела Меркель, имело одну цель: остановить поток беженцев из Турции в Грецию любой ценой. И если это означило, что ЕС придётся подкупить Эрдогана несколькими миллиардами евро ради нарушения международного законодательства, защищающего беженцев, подобных Шаббиру, то значит, так тому и быть.
В одном только сентябре этого года на Лесбосе высадились новые 2238 беженцев, несмотря на все попытки Турции перекрыть этот поток. Лагерь, предназначенный для 2000 человек, сейчас «вмещает» в три раза больше. В начале октября первые осенние штормы вновь превратили лагерь Мориа в месиво грязи.
Европа притворяется перед самой собой, будто это преступление против человечности не является чьей-либо виной. Греческие власти винят Евросоюз в том, что он не предоставляет средства, а Евросоюз винит Грецию в том, что она недостаточно делает на те средства, которые ей уже выделены. Тем временем, крупные НКО озабочены собственными проблемами и финансированием. Единственными выжившими в этом моральном кораблекрушении оказались местные инициативные команды, состоящие из волонтёров со всего мира и небольших НКО, которые сумели сохранить дух гуманизма.
Тем временем, Запад в целом, а особенно ЕС, никак не противодействуют тем экономическим, экологическим и военным факторам, которые способствуют происходящей на наших глазах гуманитарной катастрофе.
Галрим, ещё один пакистанский беженец на Лесбосе, объяснил нам, в чём ошибка Европы: «У исламистских экстремистов есть план. Сея страх и ненависть, они хотят, чтобы беженцы в Европе оказались в гетто, чтобы они были отрезаны от европейского общества, чтобы они стали жертвами европейской ксенофобии. Это их стратегия вербовки – они разжигают огни ненависти между Востоком и Западом и превращают себя, тем самым, в важных игроков».
Галрим знает, о чём говорит. Это демократ, выступавший против махинаций на выборах в своём городе. В «безопасной» Турции его тело было изувечено мафиозными структурами, которые ради выкупа подвергали его пыткам. Во время одного из таких «сеансов» его тело тащил за собой грузовик, ехавший на полной скорости. Заявление Галрима о предоставлении убежища тоже было отклонено, и он оказался в списке на депортацию.
Около 2500 тысяч лет назад Сафо Лесбосская писала:
Их сердце охладело
Они опустили крылья
Нельзя допустить, чтобы это произошло с гуманистами в Европе, поэтому нам нужно новое движение с целью проведения кампании за освобождение беженцев из тех отвратительных условий, в которых они содержаться, и за быстрый процесс предоставления убежища. А кроме этого, нам нужно покончить с политикой, которая вынуждает их к отчаянному бегству.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
In betting that the economic fallout from his sweeping new tariffs will be worth the gains in border security, US President Donald Trump is gambling with America’s long-term influence and prosperity. In the future, more countries will have even stronger reasons to try to reduce their reliance on the United States.
thinks Donald Trump's trade policies will undermine the very goals they aim to achieve.
While America’s AI industry arguably needed shaking up, the news of a Chinese startup beating Big Tech at its own game raises some difficult questions. Fortunately, if US tech leaders and policymakers can take the right lessons from DeepSeek's success, we could all end up better for it.
considers what an apparent Chinese breakthrough means for the US tech industry, and innovation more broadly.
АФИНЫ – В 2015 году сотни тысяч беженцев приплыли к берегам греческих островов. Многие из них погибли в море. Международная общественность сегодня пребывает в уверенности, будто кризис беженцев в Греции угас. Но на самом деле он превратился в постоянное бедствие, которое отравляет душу Европы и порождает будущие проблемы. Его эпицентром был – и остаётся – остров Лесбос.
История Шаббира демонстрирует, насколько остро реальность противоречит официальным заявлениям Европы. Шаббиру 40 лет, с женой и двумя маленькими детьми он жил в среднем по размерам городе в Пакистане, где у него был бизнес по прокату автомобилей. Однажды ночью, в декабре 2015 года, местная группировка исламских экстремистов облила бензином и подожгла дом соседа Шаббира, поджидая снаружи, когда из дома выбежит проживавшая там семья.
Соседи Шаббира были христианами, а экстремисты добивались их изгнания, чтобы устроить в их доме медресе (религиозную школу). Инстинктивно Шаббир бросился на защиту своих христианских соседей. Его назвали «вероотступником», бизнес сожгли, брата жестоко убили, жена и дети сбежали в соседнюю деревню. Вместе с престарелым отцом Шаббир отправился в длинный и суровый путь – через Иран и Турцию в воображаемую безопасность цивилизованной Европы.
Отец Шаббира умер от истощения на покрытой снегом горной вершине в Турции. Спустя несколько месяцев Шаббир сумел попасть на борт утлого судёнышка контрабандистов на турецком берегу Эгейского моря, но оно потерпело кораблекрушение, и десятки беженцев, находившиеся на нём, утонули. Шаббира подобрали у берегов Лесбоса и поселили в лагере Мориа. В этот момент началась новая глава в его мытарствах.
Ни один западный человек, посетивший лагерь Мориа зимой 2016-2017 годов, не мог не ощутить его абсолютной бесчеловечности. Грязь, мусор и человеческие экскременты смешались здесь в застывшую лаву нищеты и отчаяния, в жуткий ландшафт, окружённый колючей проволокой и официальным безразличием, которое выражается в виде скудных ресурсов, выделяемых властями Евросоюза и Греции.
Беженцам, подобным Шаббиру, приходилось ждать как минимум девять месяцев, прежде чем им назначали первую встречу хоть с каким-нибудь чиновником, готовым принять их заявление о предоставлении убежища. Внутри лагеря маленький импровизированный офис, окружённый ещё более плотной колючей проволокой и сотнями отчаявшихся беженцев, принимал не более одного или двух человек в час для проведения первого собеседования. «Если вы немного больны, если вы афганец или пакистанец, вы могли ждать 12 месяцев, прежде чем вас примет чиновник, – рассказывал нам один из беженцев. – Мы блуждающие призраки, которых никто не замечает. Лучше бы мы умерли на войне».
PS Events: AI Action Summit 2025
Don’t miss our next event, taking place at the AI Action Summit in Paris. Register now, and watch live on February 10 as leading thinkers consider what effective AI governance demands.
Register Now
При посещении лагеря в глаза бросалась откровенная сегрегация. Некоторым семьям была предоставлена роскошь жизни в контейнерах, скрытых за высоким забором. В них не было проточной воды, отопления и вообще каких-либо удобств, но эти семьи считались привилегированными.
Подъём вверх по холму на северо-запад создавал ощущение восхождения по лестнице бесчеловечности. Сначала афганские трущобы, погружённые в грязь и невыносимую вонь. На вершине холма в таких же ужасных условиях – пакистанцы, которые жгут всё попавшееся под руку, чтобы приготовить еду. Рядом с ними – алжирцы, которых боятся все остальные, поэтому они окружены тремя рядами колючей проволоки. А у подножия холма, прямо рядом с отвратительными туалетами фактически под открытым небом, расположились «африканцы», между палаток которых стекает грязь с вершины холма.
Спустя год после прибытия Шаббира на Лесбос, и через три месяца после первого собеседования, он получил отказ в предоставлении убежища, вместо этого вышел приказ о депортации. Просьба с апелляцией была бесцеремонно отвергнута, а когда Шаббир попытался сбежать из лагеря при поддержке жителей соседней деревни, полиция открыла на него охоту. В конце концов он сдался, и его отправили обратно в Турцию. С тех пор мы о нём ничего не слышали.
Как рассказывал одному из авторов этой статьи сам Шаббир, он надеялся, что Европа предоставит ему убежище, потому что, «хотя я и мусульманин, тот факт, что я защищал христиан, и из-за этого пострадала моя семья, здесь будет что-то значить». Но у «Европы» были свои идеи. Соглашение ЕС с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, о котором в 2016 году договорилась немецкий канцлер Ангела Меркель, имело одну цель: остановить поток беженцев из Турции в Грецию любой ценой. И если это означило, что ЕС придётся подкупить Эрдогана несколькими миллиардами евро ради нарушения международного законодательства, защищающего беженцев, подобных Шаббиру, то значит, так тому и быть.
В одном только сентябре этого года на Лесбосе высадились новые 2238 беженцев, несмотря на все попытки Турции перекрыть этот поток. Лагерь, предназначенный для 2000 человек, сейчас «вмещает» в три раза больше. В начале октября первые осенние штормы вновь превратили лагерь Мориа в месиво грязи.
Европа притворяется перед самой собой, будто это преступление против человечности не является чьей-либо виной. Греческие власти винят Евросоюз в том, что он не предоставляет средства, а Евросоюз винит Грецию в том, что она недостаточно делает на те средства, которые ей уже выделены. Тем временем, крупные НКО озабочены собственными проблемами и финансированием. Единственными выжившими в этом моральном кораблекрушении оказались местные инициативные команды, состоящие из волонтёров со всего мира и небольших НКО, которые сумели сохранить дух гуманизма.
Тем временем, Запад в целом, а особенно ЕС, никак не противодействуют тем экономическим, экологическим и военным факторам, которые способствуют происходящей на наших глазах гуманитарной катастрофе.
Галрим, ещё один пакистанский беженец на Лесбосе, объяснил нам, в чём ошибка Европы: «У исламистских экстремистов есть план. Сея страх и ненависть, они хотят, чтобы беженцы в Европе оказались в гетто, чтобы они были отрезаны от европейского общества, чтобы они стали жертвами европейской ксенофобии. Это их стратегия вербовки – они разжигают огни ненависти между Востоком и Западом и превращают себя, тем самым, в важных игроков».
Галрим знает, о чём говорит. Это демократ, выступавший против махинаций на выборах в своём городе. В «безопасной» Турции его тело было изувечено мафиозными структурами, которые ради выкупа подвергали его пыткам. Во время одного из таких «сеансов» его тело тащил за собой грузовик, ехавший на полной скорости. Заявление Галрима о предоставлении убежища тоже было отклонено, и он оказался в списке на депортацию.
Около 2500 тысяч лет назад Сафо Лесбосская писала:
Их сердце охладело
Они опустили крылья
Нельзя допустить, чтобы это произошло с гуманистами в Европе, поэтому нам нужно новое движение с целью проведения кампании за освобождение беженцев из тех отвратительных условий, в которых они содержаться, и за быстрый процесс предоставления убежища. А кроме этого, нам нужно покончить с политикой, которая вынуждает их к отчаянному бегству.