До недавнего времени открытия часто считались главной целью медицинской науки. Но в наши дни делать открытия – уже чуть ли не проще простого. Всякий, у кого есть немного средств и несколько биологических образцов в холодильнике, может сделать тысячи предполагаемых «открытий».
Действительно, количество исследовательских вопросов, которые мы можем задать, возрастает экспоненциально. С помощью миниатюрного медицинского набора можно измерить у человека миллион различных биологических факторов, располагая ничтожно малым количеством его крови. И тут же задать миллион исследовательских вопросов. Но, даже с надлежащей статистической проверкой, многие десятки тысяч этих факторов могут показаться важными лишь благодаря случайности. И только очень немногие из них действительно будут важны. Огромное большинство этих первоначальных утверждений исследователей впоследствии оборачивается лишь псевдо-открытиями.
Так что главный вопрос на сегодня – подтверждение «открытий» путем их воспроизведения в разных лабораториях. Несколько разных исследовательских групп, используя общие правила, должны убедиться в том, что эти открытия «срабатывают» вновь и вновь. Более того, все группы должны согласиться не отбирать для сообщений только данные, которые кажутся наиболее впечатляющими. С избирательными сообщениями дело кончилось бы длинным списком ложных открытий, сделанных во всех исследовательских группах, и немногочисленные истинные находки оказались бы похоронены под этой кучей невоспроизводимого мусора.
Действительно, эмпирические данные указывают на значительность этой опасности. В статье, опубликованной в июльском номере «Journal of the American Medical Association» за 2005 год, я показал, что даже для наиболее престижных исследовательских находок опровержение – совершенно обычное дело. Я исследовал 45 результатов клинических исследований, получивших самое большое признание в научном мире – что подтверждается тем, сколько раз другие ученые ссылались на них за последние 15 лет.
Даже в случае самых основательных типов исследований – например, рандомизованных клинических испытаний – для каждого четвертого из этих результатов уже показано, что он неверен или потенциально преувеличен: и все это не более чем через несколько лет после публикации. В случае эпидемиологии (например, исследований по влиянию витаминов, режима питания или гормонов на здоровье населения в целом) четыре пятых наиболее престижных результатов быстро встречали возражения. Для исследований на молекулярном уровне, при отсутствии обширного воспроизведения, процент опровержения может иногда превышать 99%.
Но паниковать не следует. Следует ожидать того, что большинство исследовательских результатов в скором будущем ждут возражения и опровержение; фактически, именно так и происходит прогресс науки. Однако нам следует приспособиться к этой ситуации. Вместо того, чтобы принимать научные свидетельства как догму, мы должны рассматривать их как предварительную информацию, которой следует приписать определенный уровень надежности.
At a time of escalating global turmoil, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided.
Subscribe to Digital or Digital Plus now to secure your discount.
Subscribe Now
Нет ничего плохого в том, чтобы распространять научную информацию, имеющую надежность 10% или даже 1%. Иногда ничего лучшего получить и не удается. Но мы должны привыкнуть к осознанию того, что у одних исследовательских результатов уровень надежности весьма низкий, а другие, возможно, с большей вероятностью выдержат испытание временем. Ученые могут и сами, по справедливости говоря, приписывать собственной работе определенный уровень надежности, если они описывают в подробностях, что именно они намеревались делать и как они это делали.
Наука – это благородное занятие, но подлинный прогресс в науке достигается нелегко. Он требует огромного времени, постоянных усилий, безупречной честности, адекватного финансирования и материальной поддержки, а также непоколебимой преданности делу. Предполагаемые научные новшества требуют внимательной проверки и воспроизведения независимыми исследователями. Научное знание не бывает окончательным, оно постоянно развивается. В этом и состоит отчасти великая притягательная сила науки, и это способствует свободе мысли.
Хотя эти принципы, вероятно, хорошо знакомы серьезным ученым, часто при распространении научной информации о них забывают. Наше общество переполнено преувеличенной информацией, что характерно для деятельности во многих областях – в индустрии развлечений, в суде, на рынке ценных бумаг, в политике, в спорте, и это еще не все – для привлечения большего внимания людей в рамках массовой цивилизации.
Но для науки такая «демонстративность» была бы вредна. Преувеличение противоречит самим основам научного образа мысли: критическому мышлению и осторожной оценке фактов.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
According to the incoming chair of US President Donald Trump’s
Council of Economic Advisers, America runs large trade deficits and
struggles to compete in manufacturing because foreign demand for US
financial assets has made the dollar too strong. It is not a persuasive
argument.
is unpersuaded by the argument made by presidential advisers for unilaterally restructuring global trade.
By launching new trade wars and ordering the creation of a Bitcoin reserve, Donald Trump is assuming that US trade partners will pay any price to maintain access to the American market. But if he is wrong about that, the dominance of the US dollar, and all the advantages it confers, could be lost indefinitely.
doubts the US administration can preserve the greenback’s status while pursuing its trade and crypto policies.
Diane Coyle
suggests ways to account for “free” digital services in economic frameworks, considers how to prevent the emergence of AI monopolies, warns that cutting funding for basic research is tantamount to destroying the US economy’s foundations, and more.
До недавнего времени открытия часто считались главной целью медицинской науки. Но в наши дни делать открытия – уже чуть ли не проще простого. Всякий, у кого есть немного средств и несколько биологических образцов в холодильнике, может сделать тысячи предполагаемых «открытий».
Действительно, количество исследовательских вопросов, которые мы можем задать, возрастает экспоненциально. С помощью миниатюрного медицинского набора можно измерить у человека миллион различных биологических факторов, располагая ничтожно малым количеством его крови. И тут же задать миллион исследовательских вопросов. Но, даже с надлежащей статистической проверкой, многие десятки тысяч этих факторов могут показаться важными лишь благодаря случайности. И только очень немногие из них действительно будут важны. Огромное большинство этих первоначальных утверждений исследователей впоследствии оборачивается лишь псевдо-открытиями.
Так что главный вопрос на сегодня – подтверждение «открытий» путем их воспроизведения в разных лабораториях. Несколько разных исследовательских групп, используя общие правила, должны убедиться в том, что эти открытия «срабатывают» вновь и вновь. Более того, все группы должны согласиться не отбирать для сообщений только данные, которые кажутся наиболее впечатляющими. С избирательными сообщениями дело кончилось бы длинным списком ложных открытий, сделанных во всех исследовательских группах, и немногочисленные истинные находки оказались бы похоронены под этой кучей невоспроизводимого мусора.
Действительно, эмпирические данные указывают на значительность этой опасности. В статье, опубликованной в июльском номере «Journal of the American Medical Association» за 2005 год, я показал, что даже для наиболее престижных исследовательских находок опровержение – совершенно обычное дело. Я исследовал 45 результатов клинических исследований, получивших самое большое признание в научном мире – что подтверждается тем, сколько раз другие ученые ссылались на них за последние 15 лет.
Даже в случае самых основательных типов исследований – например, рандомизованных клинических испытаний – для каждого четвертого из этих результатов уже показано, что он неверен или потенциально преувеличен: и все это не более чем через несколько лет после публикации. В случае эпидемиологии (например, исследований по влиянию витаминов, режима питания или гормонов на здоровье населения в целом) четыре пятых наиболее престижных результатов быстро встречали возражения. Для исследований на молекулярном уровне, при отсутствии обширного воспроизведения, процент опровержения может иногда превышать 99%.
Но паниковать не следует. Следует ожидать того, что большинство исследовательских результатов в скором будущем ждут возражения и опровержение; фактически, именно так и происходит прогресс науки. Однако нам следует приспособиться к этой ситуации. Вместо того, чтобы принимать научные свидетельства как догму, мы должны рассматривать их как предварительную информацию, которой следует приписать определенный уровень надежности.
Winter Sale: Save 40% on a new PS subscription
At a time of escalating global turmoil, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided.
Subscribe to Digital or Digital Plus now to secure your discount.
Subscribe Now
Нет ничего плохого в том, чтобы распространять научную информацию, имеющую надежность 10% или даже 1%. Иногда ничего лучшего получить и не удается. Но мы должны привыкнуть к осознанию того, что у одних исследовательских результатов уровень надежности весьма низкий, а другие, возможно, с большей вероятностью выдержат испытание временем. Ученые могут и сами, по справедливости говоря, приписывать собственной работе определенный уровень надежности, если они описывают в подробностях, что именно они намеревались делать и как они это делали.
Наука – это благородное занятие, но подлинный прогресс в науке достигается нелегко. Он требует огромного времени, постоянных усилий, безупречной честности, адекватного финансирования и материальной поддержки, а также непоколебимой преданности делу. Предполагаемые научные новшества требуют внимательной проверки и воспроизведения независимыми исследователями. Научное знание не бывает окончательным, оно постоянно развивается. В этом и состоит отчасти великая притягательная сила науки, и это способствует свободе мысли.
Хотя эти принципы, вероятно, хорошо знакомы серьезным ученым, часто при распространении научной информации о них забывают. Наше общество переполнено преувеличенной информацией, что характерно для деятельности во многих областях – в индустрии развлечений, в суде, на рынке ценных бумаг, в политике, в спорте, и это еще не все – для привлечения большего внимания людей в рамках массовой цивилизации.
Но для науки такая «демонстративность» была бы вредна. Преувеличение противоречит самим основам научного образа мысли: критическому мышлению и осторожной оценке фактов.