ЛОМЕ/БАЗЕЛЬ – Пандемия Covid-19 стала величайшей из всех угроз системам международной интеграции, созданным в течение XX века. Как и в случае с пандемией испанского гриппа в 1918 году, летальность и заразность этого коронавируса стимулировали возврат к жёстким национальным границам и другим барьерам.
Как свидетельствует история, кризисы, которые приводили к углублению интеграции, по своей природе были военными: люди понимали, что региональный диалог способствует миру и процветанию. В этому случае большинство стран оказываются не заинтересованы в ведении войн с соседями, потому что такие войны почти гарантированно ухудшат социально-экономическое благополучие их собственных граждан.
Когда в 2012 году Нобелевский комитет присудил Нобелевскую премию мира Евросоюзу, он признал заслуги этого блока, который «более шести десятилетий содействовал продвижению мира и примирения, демократии и прав человека в Европе». Всё это время европейский проект гарантировал мир на континенте, ускоряя экономическую интеграцию, которая началась с совместного производства угля и стали.
Экономическое сообщество стран Западной Африки (ЭКОВАС) также возникло из пепла крупного кризиса – Биафрийской войны (1967-1970 годы). Кот-д’Ивуар, выступая в качестве прокси-представителя французских интересов в регионе, был стратегически заинтересован в ослаблении Нигерии, и поэтому признал сепаратистскую заявку Биафры на независимость. Подобные действия, а также последовавшее затем кровопролитие грозили оставить долго не заживающие раны на континенте. Однако ЭКОВАС стал для Западной Африки тем механизмом, который помог продвижению общерегиональных целей. Объединив франкоязычные, англоязычные и португалоязычные страны, этот блок прорвался сквозь «берлинскую стену» колониальных границ, установленных в 1885 году. И до сих пор ЭКОВАС считается одной из наиболее успешных субрегиональных организаций Африки.
Но, несмотря на все успехи этих институтов, вспышки инфекционных болезней стали для них особой, уникальной опасностью. Во время западноафриканской эпидемии Эболы в 2014 году понадобилась коалиция из 50 стран, чтобы остановить эту вспышку и урегулировать возникший кризис. Мастерские дипломатические усилия помогли объединить финансовые, медицинские и логистические ресурсы, необходимые для победы на Эболой в Гвинее, Либерии и Сьерра-Леоне. Были потеряны как минимум 11315 жизней, но остальные страны мира смогли избежать смертельно опасной пандемии.
С Covid-19 нам повезло меньше. Эта пандемия быстро разваливает структуры управления, нарушает нормальную работу бизнес-моделей, создаёт условия для начала глобального долгового кризиса. Как и пандемии, мировые финансовые кризисы являются ещё одной серьёзной угрозой для интеграции. В 2012 году, когда Нобелевский комитет присудил премию Евросоюзу, в Греции многие были удивлены этим решением, потому что как раз в этот момент они вели собственную «войну» внутри ЕС.
Кризис евро продемонстрировал пределы экономической солидарности между странами ЕС. Стараясь ограничить финансовое «заражение», врачи (то есть тройка в составе Еврокомиссии, Европейского центрального банка и Международного валютного фонда) прописали жёсткий план сокращения бюджетных расходов вместо того, чтобы сократить долг Греции. Этот кризис показал также, что политические императивы любого интеграционного механизма в конечном итоге являются следствием политэкономии, на которой он построен.
Предполагалось (особенно после введения евро), что европейский проект будет иметь единую общеконтинентальную валюту. Символическая важность появления евро в 1999 году совершенно очевидна, если вспомнить предыдущий период европейской интеграции, когда в состав Европейского экономического сообщества (предшественник ЕС) была допущена Греция в 1981 году, а затем и Испания с Португалией в 1986 году. Тогда эти три страны входили в число экономически наиболее «отсталых» стран Европы, а их демократия была самой молодой. Тем не менее, считалось, что их присоединение к общей группе пойдёт на пользу миру и коллективному процветанию.
Сегодня в разгар пандемии возврат к политике сокращения госрасходов неизбежно обнажит лимиты любого интеграционного механизма, структурированного вокруг стабильности валюты. Пандемия Covid-19 вернула на первый план глобальной повестки дня дискуссии о долге и политике бюджетной экономии. Долг – это инструмент социальной и экономической трансформации, необходимый для осуществления крупных инвестиций, которые в ином случае были бы невозможны. Процентные ставки по этому долгу служат показателем оценки рисков, то есть ожиданий, что экономическая деятельность позволит совершать все выплаты вовремя по графику.
Но теперь, когда экономическая деятельность почти полностью остановилась, эту систему следует пересмотреть. В Африке годовые темпы роста ВВП накануне нынешней внезапной остановки в среднем составляли около 4%, а объёмы эмиссии нового госдолга равнялись всего 1% годового ВВП. Именно поэтому международные усилия не могут ограничиваться всего лишь смягчением долговой нагрузки. Реальная проблема – это процентные ставки. Для африканских правительств ставки по десятилетним облигациям равны 5-16%, в то время как для правительств большинства развитых стран они равны нулю или вообще отрицательны. Если слова «глобальная солидарность» имеют хоть какое-то значение, тогда этот дисбаланс надо обязательно устранить.
Вспышка Эболы в 2014-2016 годах продемонстрировала, что механизмы глобального управления способны эффективно привлекать научных знания, критически важные ресурсы и медработников на передовую борьбы с кризисом. На долю Гвинеи, Либерии и Сьерра-Леоне приходилось тогда всего лишь 0,68% ВВП Африки. Как же странно, что в тот момент, когда на кону стоит весь мировой ВВП (в прошлом году его размер составил $88,1 трлн), мир откатывается к национализму.
Греческий кризис стал предвестником долговых дебатов, которые сегодня лишь только начинаются. И точно так же Эбола стала одним из первых предупреждений о возможной угрозе пандемии. Объединив два вопроса вместе, Covid-19 подвергнет невиданному ранее испытанию существующие механизмы политической и экономической интеграции. Укрепление национальных границ не поможет: пандемия и назревающий долговой кризис – это универсальные явления, порождённые глобализацией.
Нынешняя чрезвычайная ситуация в сфере здравоохранения открывает перед механизмами глобального управления историческую возможность продемонстрировать свою эффективность и восстановить доверие общества. Мы обязаны взглянуть за рамки узких идеологических границ, которые определяли политические дискуссии в период после 2008 года. Кризис Covid-19 требует, чтобы мы переосмыслили наши фундаментальные концепции, начали укреплять соответствующим образом наши институты и готовиться к следующему кризису.
ЛОМЕ/БАЗЕЛЬ – Пандемия Covid-19 стала величайшей из всех угроз системам международной интеграции, созданным в течение XX века. Как и в случае с пандемией испанского гриппа в 1918 году, летальность и заразность этого коронавируса стимулировали возврат к жёстким национальным границам и другим барьерам.
Как свидетельствует история, кризисы, которые приводили к углублению интеграции, по своей природе были военными: люди понимали, что региональный диалог способствует миру и процветанию. В этому случае большинство стран оказываются не заинтересованы в ведении войн с соседями, потому что такие войны почти гарантированно ухудшат социально-экономическое благополучие их собственных граждан.
Когда в 2012 году Нобелевский комитет присудил Нобелевскую премию мира Евросоюзу, он признал заслуги этого блока, который «более шести десятилетий содействовал продвижению мира и примирения, демократии и прав человека в Европе». Всё это время европейский проект гарантировал мир на континенте, ускоряя экономическую интеграцию, которая началась с совместного производства угля и стали.
Экономическое сообщество стран Западной Африки (ЭКОВАС) также возникло из пепла крупного кризиса – Биафрийской войны (1967-1970 годы). Кот-д’Ивуар, выступая в качестве прокси-представителя французских интересов в регионе, был стратегически заинтересован в ослаблении Нигерии, и поэтому признал сепаратистскую заявку Биафры на независимость. Подобные действия, а также последовавшее затем кровопролитие грозили оставить долго не заживающие раны на континенте. Однако ЭКОВАС стал для Западной Африки тем механизмом, который помог продвижению общерегиональных целей. Объединив франкоязычные, англоязычные и португалоязычные страны, этот блок прорвался сквозь «берлинскую стену» колониальных границ, установленных в 1885 году. И до сих пор ЭКОВАС считается одной из наиболее успешных субрегиональных организаций Африки.
Но, несмотря на все успехи этих институтов, вспышки инфекционных болезней стали для них особой, уникальной опасностью. Во время западноафриканской эпидемии Эболы в 2014 году понадобилась коалиция из 50 стран, чтобы остановить эту вспышку и урегулировать возникший кризис. Мастерские дипломатические усилия помогли объединить финансовые, медицинские и логистические ресурсы, необходимые для победы на Эболой в Гвинее, Либерии и Сьерра-Леоне. Были потеряны как минимум 11315 жизней, но остальные страны мира смогли избежать смертельно опасной пандемии.
С Covid-19 нам повезло меньше. Эта пандемия быстро разваливает структуры управления, нарушает нормальную работу бизнес-моделей, создаёт условия для начала глобального долгового кризиса. Как и пандемии, мировые финансовые кризисы являются ещё одной серьёзной угрозой для интеграции. В 2012 году, когда Нобелевский комитет присудил премию Евросоюзу, в Греции многие были удивлены этим решением, потому что как раз в этот момент они вели собственную «войну» внутри ЕС.
SPRING SALE: Save 40% on all new Digital or Digital Plus subscriptions
Subscribe now to gain greater access to Project Syndicate – including every commentary and our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – starting at just $49.99.
Subscribe Now
Кризис евро продемонстрировал пределы экономической солидарности между странами ЕС. Стараясь ограничить финансовое «заражение», врачи (то есть тройка в составе Еврокомиссии, Европейского центрального банка и Международного валютного фонда) прописали жёсткий план сокращения бюджетных расходов вместо того, чтобы сократить долг Греции. Этот кризис показал также, что политические императивы любого интеграционного механизма в конечном итоге являются следствием политэкономии, на которой он построен.
Предполагалось (особенно после введения евро), что европейский проект будет иметь единую общеконтинентальную валюту. Символическая важность появления евро в 1999 году совершенно очевидна, если вспомнить предыдущий период европейской интеграции, когда в состав Европейского экономического сообщества (предшественник ЕС) была допущена Греция в 1981 году, а затем и Испания с Португалией в 1986 году. Тогда эти три страны входили в число экономически наиболее «отсталых» стран Европы, а их демократия была самой молодой. Тем не менее, считалось, что их присоединение к общей группе пойдёт на пользу миру и коллективному процветанию.
Сегодня в разгар пандемии возврат к политике сокращения госрасходов неизбежно обнажит лимиты любого интеграционного механизма, структурированного вокруг стабильности валюты. Пандемия Covid-19 вернула на первый план глобальной повестки дня дискуссии о долге и политике бюджетной экономии. Долг – это инструмент социальной и экономической трансформации, необходимый для осуществления крупных инвестиций, которые в ином случае были бы невозможны. Процентные ставки по этому долгу служат показателем оценки рисков, то есть ожиданий, что экономическая деятельность позволит совершать все выплаты вовремя по графику.
Но теперь, когда экономическая деятельность почти полностью остановилась, эту систему следует пересмотреть. В Африке годовые темпы роста ВВП накануне нынешней внезапной остановки в среднем составляли около 4%, а объёмы эмиссии нового госдолга равнялись всего 1% годового ВВП. Именно поэтому международные усилия не могут ограничиваться всего лишь смягчением долговой нагрузки. Реальная проблема – это процентные ставки. Для африканских правительств ставки по десятилетним облигациям равны 5-16%, в то время как для правительств большинства развитых стран они равны нулю или вообще отрицательны. Если слова «глобальная солидарность» имеют хоть какое-то значение, тогда этот дисбаланс надо обязательно устранить.
Вспышка Эболы в 2014-2016 годах продемонстрировала, что механизмы глобального управления способны эффективно привлекать научных знания, критически важные ресурсы и медработников на передовую борьбы с кризисом. На долю Гвинеи, Либерии и Сьерра-Леоне приходилось тогда всего лишь 0,68% ВВП Африки. Как же странно, что в тот момент, когда на кону стоит весь мировой ВВП (в прошлом году его размер составил $88,1 трлн), мир откатывается к национализму.
Греческий кризис стал предвестником долговых дебатов, которые сегодня лишь только начинаются. И точно так же Эбола стала одним из первых предупреждений о возможной угрозе пандемии. Объединив два вопроса вместе, Covid-19 подвергнет невиданному ранее испытанию существующие механизмы политической и экономической интеграции. Укрепление национальных границ не поможет: пандемия и назревающий долговой кризис – это универсальные явления, порождённые глобализацией.
Нынешняя чрезвычайная ситуация в сфере здравоохранения открывает перед механизмами глобального управления историческую возможность продемонстрировать свою эффективность и восстановить доверие общества. Мы обязаны взглянуть за рамки узких идеологических границ, которые определяли политические дискуссии в период после 2008 года. Кризис Covid-19 требует, чтобы мы переосмыслили наши фундаментальные концепции, начали укреплять соответствующим образом наши институты и готовиться к следующему кризису.