НЬЮ-ЙОРК. По мере того как я пытаюсь понять весь смысл тунисской революции и оценить его будущее, я смотрю на свой стол, на котором я разложил два выпуска «New York Times», в которых Тунис вынесен на первые страницы. Даты выпуска этих изданий различаются 23 годами.
Первый – это желтоватый, морщинистый экземпляр, датированный 7 ноября 1987 года. В статье под заголовком «В Тунисе произошел переворот» сообщается о падении Хабиба Бургиба, стареющего основателя современного Туниса и героя его независимости. Он был отстранен от власти глубокой ночью в результате бескровного переворота, проведенного его премьер-министром по имени Зин аль-Абидин Бен Али.
В последующие дни десятки тысяч людей собрались в центре города Туниса, чтобы отметить свое освобождение из многолетнего застоя и неопределенности, вызванных старческой немощью Бургибы. Бен Али, новый президент, был для большинства героем, и в первые годы своего правления ‑ вполне заслуженно.
Вторая титульная страница датирована субботой, 15 января 2011 года. Заголовок снова гласит: «Президент Туниса бежит, капитулируя перед демонстрантами».
На этот раз, однако, сообщение не совсем ясное, менее обнадеживающее. Из кого состояли протестующие? Что ими руководило? Куда они поведут страну? Поскольку большинство западных аналитиков рассматривают Тунис, как «арабскую» и «исламскую» страну, будет ли на Ближнем Востоке «эффект домино»?
В поиске ответа я рассматриваю большое изображение слева от заголовка. Море людей заполняет красивое авеню Хабиб Бургиба конца девятнадцатого века. По некоторым местным оценкам число протестующих 14 января варьировалось в пределах 50 000-60 000 человек.
At a time of escalating global turmoil, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided.
Subscribe to Digital or Digital Plus now to secure your discount.
Subscribe Now
Это типичные средиземноморские лица, в основном мужчины и молодежь ‑ самым старшим на вид около тридцати лет. Они чисто выбриты, даже с лупой я не могу обнаружить среди них хотя бы одну бороду.
Есть также несколько молодых женщин, но не в платках, вуали или бурках. На мой взгляд, события могли бы происходить в Барселоне, Лионе или Неаполе.
Протестующие держат тунисские флаги или знаки с различными символами и лозунгами, отрицающими Бен Али и тот авторитаризм, который он представлял в свои последние годы. И здесь я не могу найти ни одной ссылки на Аллаха, ислам или умму (общину верующих).
Все это говорит о том, что то, что, скорее всего, войдет в историю как «жасминовая революция», было, судя по всему, светской революцией.
Киберпространство был наводнено микроблогами и сообщениями «Facebook» c момента начала восстания. В них говорилось о свободе, свободе выражения мнений, надлежащем управлении, плюрализме, демократии и правах человека. Цели, которые расходились с этими стремлениями, были подвергнуты критике и часто их избегали. Лидера Ливии Муаммара аль-Каддафи и катарского телевизионного проповедника шейха Карадави высмеивали за то, что они связывали события в Тунисе с арабской или исламистской подоплекой.
Протестующие, которые положили конец режиму Бен Али, являются образованными сыновьями и дочерьми большого светского среднего класса, который был построен в течение десятилетий правления Хабиб Бургиба. До этого, еще до французского захвата в 1881 году, ряд националистических лидеров, начиная с конца восемнадцатого века, смотрели в сторону Европы и Просвещения, чтобы найти решения на проблемы страны. Тунисская личность была сформирована этой своеобразной историей.
Это не очень подходит для эффекта домино, поскольку ни в какой другой арабской стране нет такого сильного среднего класса или традиции современного, светского государства. Революция в любой из этих стран может легко привести к власти исламистов, но это будет иметь мало общего со светским восстанием в Тунисе.
Следует признать, что Бен Али укрепил основы тунисской исключительности, способствуя обеспечению равенства полов и разделению религии и государства. Он добился завидных темпов экономического развития для страны, испытывающей нехватку природных ресурсов, помог искоренить нищету и углубить связи Туниса с Европой посредством туризма, торговли и культурных связей.
Тем не менее, к сожалению, Бен Али поддался соблазну коррупции и репрессий, описанных в мельчайших подробностях бывшим послом Соединенных Штатов в Тунисе, Робертом Ф. Годеком, в каблограммах, опубликованных в прошлом месяце «Wikileaks».
Несмотря на обширные физические повреждения и гибель людей, благодаря некоторым несгибаемым сторонникам Бен-Али, напряженные и опасные несколько дней, которые последовали за падением диктатора, не изменили ход революции. Более удивительно то, что тунисская армия сыграла роль действительно профессионального, нейтрального, лояльного республиканского института, действующего в поддержку гражданского процесса.
В результате постепенно стала возвращаться безопасность и нормальный ход жизни. Изначально было сформировано временное правительство, которое включало членов оппозиции, но лидеры оппозиции вскоре ушли в знак протеста против осколков администрации Бен-Али. Таким образом, инклюзивное правительство еще ожидает своего будущего. Тем не менее, новое правительство дало торжественное обязательство способствовать свободе информации и собраний, освобождению всех политзаключенных и проведению свободных президентских и парламентских выборов в течение шести месяцев под международным надзором.
Революция в Тунисе была только вопросом времени ‑ народное восстание, чтобы положить конец системе, которая не смогла обеспечить свободное общество, к которому тунисское общество уже давно было готово. Еще раз просматривая новости от 15 января, я чувствую гордость и надежду: гордость за страну, которая показала миру свою готовность к установлению подлинной, светской демократии и надежду на то, что еще грядет.
Unlike during his first term, US President Donald Trump no longer seems to care if his policies wreak havoc in financial markets. This time around, Trump seems to be obsessed with his radical approach to institutional deconstruction, which includes targeting the Federal Reserve, the International Monetary Fund, and the World Bank.
explains why the US president’s second administration, unlike his first, is targeting all three.
According to the incoming chair of US President Donald Trump’s
Council of Economic Advisers, America runs large trade deficits and
struggles to compete in manufacturing because foreign demand for US
financial assets has made the dollar too strong. It is not a persuasive
argument.
is unpersuaded by the argument made by presidential advisers for unilaterally restructuring global trade.
By launching new trade wars and ordering the creation of a Bitcoin reserve, Donald Trump is assuming that US trade partners will pay any price to maintain access to the American market. But if he is wrong about that, the dominance of the US dollar, and all the advantages it confers, could be lost indefinitely.
doubts the US administration can preserve the greenback’s status while pursuing its trade and crypto policies.
Log in/Register
Please log in or register to continue. Registration is free.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
НЬЮ-ЙОРК. По мере того как я пытаюсь понять весь смысл тунисской революции и оценить его будущее, я смотрю на свой стол, на котором я разложил два выпуска «New York Times», в которых Тунис вынесен на первые страницы. Даты выпуска этих изданий различаются 23 годами.
Первый – это желтоватый, морщинистый экземпляр, датированный 7 ноября 1987 года. В статье под заголовком «В Тунисе произошел переворот» сообщается о падении Хабиба Бургиба, стареющего основателя современного Туниса и героя его независимости. Он был отстранен от власти глубокой ночью в результате бескровного переворота, проведенного его премьер-министром по имени Зин аль-Абидин Бен Али.
В последующие дни десятки тысяч людей собрались в центре города Туниса, чтобы отметить свое освобождение из многолетнего застоя и неопределенности, вызванных старческой немощью Бургибы. Бен Али, новый президент, был для большинства героем, и в первые годы своего правления ‑ вполне заслуженно.
Вторая титульная страница датирована субботой, 15 января 2011 года. Заголовок снова гласит: «Президент Туниса бежит, капитулируя перед демонстрантами».
На этот раз, однако, сообщение не совсем ясное, менее обнадеживающее. Из кого состояли протестующие? Что ими руководило? Куда они поведут страну? Поскольку большинство западных аналитиков рассматривают Тунис, как «арабскую» и «исламскую» страну, будет ли на Ближнем Востоке «эффект домино»?
В поиске ответа я рассматриваю большое изображение слева от заголовка. Море людей заполняет красивое авеню Хабиб Бургиба конца девятнадцатого века. По некоторым местным оценкам число протестующих 14 января варьировалось в пределах 50 000-60 000 человек.
Winter Sale: Save 40% on a new PS subscription
At a time of escalating global turmoil, there is an urgent need for incisive, informed analysis of the issues and questions driving the news – just what PS has always provided.
Subscribe to Digital or Digital Plus now to secure your discount.
Subscribe Now
Это типичные средиземноморские лица, в основном мужчины и молодежь ‑ самым старшим на вид около тридцати лет. Они чисто выбриты, даже с лупой я не могу обнаружить среди них хотя бы одну бороду.
Есть также несколько молодых женщин, но не в платках, вуали или бурках. На мой взгляд, события могли бы происходить в Барселоне, Лионе или Неаполе.
Протестующие держат тунисские флаги или знаки с различными символами и лозунгами, отрицающими Бен Али и тот авторитаризм, который он представлял в свои последние годы. И здесь я не могу найти ни одной ссылки на Аллаха, ислам или умму (общину верующих).
Все это говорит о том, что то, что, скорее всего, войдет в историю как «жасминовая революция», было, судя по всему, светской революцией.
Киберпространство был наводнено микроблогами и сообщениями «Facebook» c момента начала восстания. В них говорилось о свободе, свободе выражения мнений, надлежащем управлении, плюрализме, демократии и правах человека. Цели, которые расходились с этими стремлениями, были подвергнуты критике и часто их избегали. Лидера Ливии Муаммара аль-Каддафи и катарского телевизионного проповедника шейха Карадави высмеивали за то, что они связывали события в Тунисе с арабской или исламистской подоплекой.
Протестующие, которые положили конец режиму Бен Али, являются образованными сыновьями и дочерьми большого светского среднего класса, который был построен в течение десятилетий правления Хабиб Бургиба. До этого, еще до французского захвата в 1881 году, ряд националистических лидеров, начиная с конца восемнадцатого века, смотрели в сторону Европы и Просвещения, чтобы найти решения на проблемы страны. Тунисская личность была сформирована этой своеобразной историей.
Это не очень подходит для эффекта домино, поскольку ни в какой другой арабской стране нет такого сильного среднего класса или традиции современного, светского государства. Революция в любой из этих стран может легко привести к власти исламистов, но это будет иметь мало общего со светским восстанием в Тунисе.
Следует признать, что Бен Али укрепил основы тунисской исключительности, способствуя обеспечению равенства полов и разделению религии и государства. Он добился завидных темпов экономического развития для страны, испытывающей нехватку природных ресурсов, помог искоренить нищету и углубить связи Туниса с Европой посредством туризма, торговли и культурных связей.
Тем не менее, к сожалению, Бен Али поддался соблазну коррупции и репрессий, описанных в мельчайших подробностях бывшим послом Соединенных Штатов в Тунисе, Робертом Ф. Годеком, в каблограммах, опубликованных в прошлом месяце «Wikileaks».
Несмотря на обширные физические повреждения и гибель людей, благодаря некоторым несгибаемым сторонникам Бен-Али, напряженные и опасные несколько дней, которые последовали за падением диктатора, не изменили ход революции. Более удивительно то, что тунисская армия сыграла роль действительно профессионального, нейтрального, лояльного республиканского института, действующего в поддержку гражданского процесса.
В результате постепенно стала возвращаться безопасность и нормальный ход жизни. Изначально было сформировано временное правительство, которое включало членов оппозиции, но лидеры оппозиции вскоре ушли в знак протеста против осколков администрации Бен-Али. Таким образом, инклюзивное правительство еще ожидает своего будущего. Тем не менее, новое правительство дало торжественное обязательство способствовать свободе информации и собраний, освобождению всех политзаключенных и проведению свободных президентских и парламентских выборов в течение шести месяцев под международным надзором.
Революция в Тунисе была только вопросом времени ‑ народное восстание, чтобы положить конец системе, которая не смогла обеспечить свободное общество, к которому тунисское общество уже давно было готово. Еще раз просматривая новости от 15 января, я чувствую гордость и надежду: гордость за страну, которая показала миру свою готовность к установлению подлинной, светской демократии и надежду на то, что еще грядет.