ПРИНСТОН – Конфликт между премьер-министром Венгрии Виктором Орбаном и Европейской народной партией (ЕНП), наднациональной организацией христианско-демократических и правоцентристских партий стран Евросоюза, назревал в течение многих лет. В марте прошлого года, после долгих колебаний, EНП приостановила членство в своих рядах партии Орбана «Фидес», а теперь она должна решить, не исключить ли её окончательно.
У неё есть масса причин принять такое решение. «Фидес» не только демонтирует демократию и верховенство закона в Венгрии, но и демонизирует ЕС как тираническое учреждение, которая якобы крадёт у европейцев их свободу. На приостановку членства «Фидес» Орбан отреагировал утверждениями, будто он один теперь является реальным защитником христианской демократии, а его критики из ЕНП продались либерализму. Рассуждения Орбана соблазняют консерваторов по обе стороны Атлантики. Но создаваемый им имидж – это обманчивая реклама.
Было бы ошибкой считать, что «Фидес» и ЕПП конфликтуют в основном из-за политических принципов; это конфликт из-за власти – просто и однозначно. Тем не менее, вопрос о том, кому достанется роль наследника христианских демократов, имеет огромное значение для Европы. Исторически христианские демократы были важнейшей политической силой, стоявшей за проектом европейской интеграции.
Впрочем, несмотря на её огромное историческое значение, христианская демократия – её идеи и институты – понимаются не очень хорошо. У этой идеологии нет каких-то явных основателей или канонических мыслителей, и – в отличие от либерализма – у неё нет концептуального якоря, который бы чётко отличал её от других направлений политической мысли.
Христианская демократия зародилась в XIX веке как попытка примирить христианство (особенно католицизм) с современной демократией. Её протагонисты усвоили плодотворную идею французского аристократа (и католика) Алексиса де Токвиля, что демократия – это непреодолимая сила мировой истории. Вопрос был в том, как сделать эту силу безопасной для религии.
Согласно одному из вариантов ответа, это можно было сделать с помощью политических партий, обязующихся защищать христианские (и опять же, в первую очередь, католические) интересы. Впрочем, создание подобных партий не было сигналом полного принятия идеи плюралистической представительной демократии. Религия, претендующая на вселенскую роль, не могла себе позволить превратиться во всего лишь одну из групп интересов среди множества других. Именно поэтому Ватикан долгое время открыто критиковал попытки католических политиков участвовать в парламентских играх.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Ситуация изменилась после Второй мировой войны. Христиане, доверившие фашистам своё спасение от безбожного коммунизма, получили суровый урок: объединение с крайне правыми, антидемократическими силами оказалось катастрофической ошибкой. И тогда они начали искренне поддерживать демократию и права человека, как это сделала и сама Католическая церковь на Втором Ватиканском соборе в 1962 году.
Во время Холодной войны христианские демократы были известны как абсолютные антикоммунисты. Тем не менее, у них имелась амбициозная социальная повестка. В Германии, Италии и других странах они создали социальные государства, призванные укреплять семьи и вознаграждать поведение, которое опирается на традиционные ценности. Не стоит удивляться, что некоторые из подобных мер можно квалифицировать как «нелиберальные». Дело в том, что некоторые ведущие христианско-демократические мыслители оставались открытыми противниками либерализма, который они идентифицировали с секуляризмом, материализмом и эгоистичным индивидуализмом.
Но в отличие от сегодняшних крайне правых популистов, подобных Орбану и лидеру партии «Лига» Маттео Сальвини в Италии, эти христианские демократы неустанно критиковали идею национального государства. Исходя из своих религиозных взглядов, они считали претензии на суверенитет на национальной или государственной почве разновидностью высокомерия. Как выразился в 1945 году Джорджо Ла Пира, один из основателей итальянской христианской демократии, католическая концепция общества «противоположна любым националистическим, расовым или классовым концепциям политического порядка». Кроме того, немецкие и итальянские католика ещё помнили, как недавно созданные путём объединения национальные государства подавляли религиозные меньшинства в конце XIX века.
На фоне такого подозрительного отношения к суверенитету национальных государств совершенно неслучайно, что именно христианские демократы сыграли критически важную роль в содействии европейской интеграции. Они поддержали идеи плюрализма и федерализма ради рассредоточения власти на континенте и сыграли ключевую роль в разработке Европейской конвенции прав человека, призванной ограничить власть национальных государств. Они рассматривали общество как плюралистическое сообщество сообществ (включая семьи). И они понимали, что права меньшинств и гражданское общество (включая, естественно, религиозные учреждения) необходимо защищать.
Именно поэтому попытки сегодняшних самозваных «национальных консерваторов» и крайне правых популистов претендовать на мантию христианской демократии выглядят абсурдно. В отличие от истинных христианских демократов, Орбан и другие потенциальные авторитарные лидеры стремятся стать единственными аутентичными представителями гомогенного народа. В своём стремлении к власти они, не колеблясь, отметают плюрализм и нарушают права меньшинств. По их мнению, как отмечает социолог Оливер Рой, идея христианства сводится исключительно к принадлежности к определённому племени, а не к вере (не говоря уже об этичном поведении). Как выразился поддерживающий Орбана епископ города Сегед, «в Европе даже атеист ‘христианин’». Их заботит не христианство, а христианский мир, понимаемый как цивилизация, от природы враждебная исламу.
Печальная и горькая истина заключается в том, что Орбан и ему подобные пытаются развязать культурную войну во всём ЕС, потому что они считают это эффективным способом отвлечения внутреннего и международного внимания от тех клептократических, авторитарных режимов, которые они создали. Изображая своих критиков сумасшедшими прогрессистами, выступающими за однополые браки и всё более непристойные формы политики идентичности, они уклоняются от любых дискуссий на тему своей коррумпированности, политизации судебной системы и удушающем контроле над прессой.
Как можно надеяться, ЕНП, наконец-то, поняла, что лозунги «защиты семьи» становятся не так важны, если под их предлогом режим получает лицензию на уничтожение демократии. Заботит ли нас судьба христианской демократии в частности, или демократии в целом, очень важно называть Орбана и его конфедератов теми, кем они являются: агенты крайне правой политики, которых не заботит ни христианство, ни демократия.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
For the past decade, Indian Prime Minister Narendra Modi has been eroding civil liberties and minority rights, curtailing dissent, undermining democratic institutions, and building a cult of personality. The ongoing national election must be understood in this context.
explains how Prime Minister Narendra Modi has eroded democratic safeguards and stacked the deck in his favor.
ПРИНСТОН – Конфликт между премьер-министром Венгрии Виктором Орбаном и Европейской народной партией (ЕНП), наднациональной организацией христианско-демократических и правоцентристских партий стран Евросоюза, назревал в течение многих лет. В марте прошлого года, после долгих колебаний, EНП приостановила членство в своих рядах партии Орбана «Фидес», а теперь она должна решить, не исключить ли её окончательно.
У неё есть масса причин принять такое решение. «Фидес» не только демонтирует демократию и верховенство закона в Венгрии, но и демонизирует ЕС как тираническое учреждение, которая якобы крадёт у европейцев их свободу. На приостановку членства «Фидес» Орбан отреагировал утверждениями, будто он один теперь является реальным защитником христианской демократии, а его критики из ЕНП продались либерализму. Рассуждения Орбана соблазняют консерваторов по обе стороны Атлантики. Но создаваемый им имидж – это обманчивая реклама.
Было бы ошибкой считать, что «Фидес» и ЕПП конфликтуют в основном из-за политических принципов; это конфликт из-за власти – просто и однозначно. Тем не менее, вопрос о том, кому достанется роль наследника христианских демократов, имеет огромное значение для Европы. Исторически христианские демократы были важнейшей политической силой, стоявшей за проектом европейской интеграции.
Впрочем, несмотря на её огромное историческое значение, христианская демократия – её идеи и институты – понимаются не очень хорошо. У этой идеологии нет каких-то явных основателей или канонических мыслителей, и – в отличие от либерализма – у неё нет концептуального якоря, который бы чётко отличал её от других направлений политической мысли.
Христианская демократия зародилась в XIX веке как попытка примирить христианство (особенно католицизм) с современной демократией. Её протагонисты усвоили плодотворную идею французского аристократа (и католика) Алексиса де Токвиля, что демократия – это непреодолимая сила мировой истории. Вопрос был в том, как сделать эту силу безопасной для религии.
Согласно одному из вариантов ответа, это можно было сделать с помощью политических партий, обязующихся защищать христианские (и опять же, в первую очередь, католические) интересы. Впрочем, создание подобных партий не было сигналом полного принятия идеи плюралистической представительной демократии. Религия, претендующая на вселенскую роль, не могла себе позволить превратиться во всего лишь одну из групп интересов среди множества других. Именно поэтому Ватикан долгое время открыто критиковал попытки католических политиков участвовать в парламентских играх.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Ситуация изменилась после Второй мировой войны. Христиане, доверившие фашистам своё спасение от безбожного коммунизма, получили суровый урок: объединение с крайне правыми, антидемократическими силами оказалось катастрофической ошибкой. И тогда они начали искренне поддерживать демократию и права человека, как это сделала и сама Католическая церковь на Втором Ватиканском соборе в 1962 году.
Во время Холодной войны христианские демократы были известны как абсолютные антикоммунисты. Тем не менее, у них имелась амбициозная социальная повестка. В Германии, Италии и других странах они создали социальные государства, призванные укреплять семьи и вознаграждать поведение, которое опирается на традиционные ценности. Не стоит удивляться, что некоторые из подобных мер можно квалифицировать как «нелиберальные». Дело в том, что некоторые ведущие христианско-демократические мыслители оставались открытыми противниками либерализма, который они идентифицировали с секуляризмом, материализмом и эгоистичным индивидуализмом.
Но в отличие от сегодняшних крайне правых популистов, подобных Орбану и лидеру партии «Лига» Маттео Сальвини в Италии, эти христианские демократы неустанно критиковали идею национального государства. Исходя из своих религиозных взглядов, они считали претензии на суверенитет на национальной или государственной почве разновидностью высокомерия. Как выразился в 1945 году Джорджо Ла Пира, один из основателей итальянской христианской демократии, католическая концепция общества «противоположна любым националистическим, расовым или классовым концепциям политического порядка». Кроме того, немецкие и итальянские католика ещё помнили, как недавно созданные путём объединения национальные государства подавляли религиозные меньшинства в конце XIX века.
На фоне такого подозрительного отношения к суверенитету национальных государств совершенно неслучайно, что именно христианские демократы сыграли критически важную роль в содействии европейской интеграции. Они поддержали идеи плюрализма и федерализма ради рассредоточения власти на континенте и сыграли ключевую роль в разработке Европейской конвенции прав человека, призванной ограничить власть национальных государств. Они рассматривали общество как плюралистическое сообщество сообществ (включая семьи). И они понимали, что права меньшинств и гражданское общество (включая, естественно, религиозные учреждения) необходимо защищать.
Именно поэтому попытки сегодняшних самозваных «национальных консерваторов» и крайне правых популистов претендовать на мантию христианской демократии выглядят абсурдно. В отличие от истинных христианских демократов, Орбан и другие потенциальные авторитарные лидеры стремятся стать единственными аутентичными представителями гомогенного народа. В своём стремлении к власти они, не колеблясь, отметают плюрализм и нарушают права меньшинств. По их мнению, как отмечает социолог Оливер Рой, идея христианства сводится исключительно к принадлежности к определённому племени, а не к вере (не говоря уже об этичном поведении). Как выразился поддерживающий Орбана епископ города Сегед, «в Европе даже атеист ‘христианин’». Их заботит не христианство, а христианский мир, понимаемый как цивилизация, от природы враждебная исламу.
Печальная и горькая истина заключается в том, что Орбан и ему подобные пытаются развязать культурную войну во всём ЕС, потому что они считают это эффективным способом отвлечения внутреннего и международного внимания от тех клептократических, авторитарных режимов, которые они создали. Изображая своих критиков сумасшедшими прогрессистами, выступающими за однополые браки и всё более непристойные формы политики идентичности, они уклоняются от любых дискуссий на тему своей коррумпированности, политизации судебной системы и удушающем контроле над прессой.
Как можно надеяться, ЕНП, наконец-то, поняла, что лозунги «защиты семьи» становятся не так важны, если под их предлогом режим получает лицензию на уничтожение демократии. Заботит ли нас судьба христианской демократии в частности, или демократии в целом, очень важно называть Орбана и его конфедератов теми, кем они являются: агенты крайне правой политики, которых не заботит ни христианство, ни демократия.