Молодежь, которая громит Францию, понимает, что у нее нет будущего. Именно поэтому они жгут автомобили. Но сколько французских политиков понимают, что отчасти виновата их излюбленная “социальная модель”?
У бедных иммигрантов второго поколения во Франции нет никаких экономических перспектив по двум главным причинам. Во-первых, экономика растет слишком медленно. Как и в большинстве стран континентальной Европы, на протяжении последних двух десятилетий экономические показатели были чрезвычайно печальными. Но Франция умудрилась сделать так, что ее положение даже хуже, чем у ее соседей.
С 1980 до 2000 г. только в двух странах Организации Экономического Развития и Сотрудничества, Германии и Греции, был зарегистрирован более медленный рост в доходе на душу населения, чем во Франции. Но Германия должна была перенести огромные затраты и травму после воссоединения с Восточной Германией. Греция пострадала от войн на Балканах. Какое же оправдание у Франции?
Во вторых, каким бы не был экономический рост во Франции, он никак не сказывается на бедных. Многих молодых иммигрантов второго поколения фактически не допускают на рынок труда. Средний уровень безработицы застрял в пределах 10% на протяжении нескольких лет – один из самых высоких в ОЭСР. Но уровень безработицы более чем в два раза больше среди молодёжи. И он достигает 40% и больше среди тех, кто бросает школу в пригородах (banlieues), которые стали зонами безнадежности, куда никто не решается войти.
Уровень безработицы высок и концентрируется среди французских меньшинств из-за определенных учреждений рынка труда. Во Франции существуют строгие положения о найме и увольнении, которые делают увольнение дорогостоящим и таким образом сокращают создание рабочих мест. Те, у кого есть работа, являются защищенными; страдают те, у кого ее нет.
Более того, зарплаты не могут упасть ниже официальной минимальной ставки, которая является настолько высокой, что наименее производительных и наименее квалифицированных рабочих не допускают на рынок труда. Заработная плата устанавливается на централизованных переговорах монополистическими союзами, и применяется повсюду в экономической системе. Но союзы не беспокоит то, что сыновья и дочери иммигрантов, живущих в гетто, не имеют возможности даже начать рабочую деятельность.
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
Эти французские социальные учреждения разработаны с целью: защитить "своих людей" на французском рынке труда. У постоянных рабочих есть безопасная и хорошо оплачиваемая работа, при этом у них много свободного времени и мало стресса, особенно в государственном секторе. Бедным меньшинствам, которых не допускают на рынок труда, предоставляют немного социальной помощи. Но слишком мало сделано для того, чтобы интегрировать их в общество и увеличить их возможности.
Экономический вред, причиненный этой социальной моделью корпоратизма, усугубляется широко распространенным вмешательством государства во все сферы экономики. Услуги свободны от конкуренции, что затрудняет как рост производительности, так и создание рабочих мест в этих секторах. Вмешательство правительства искажает цены, что приводит к неэффективному распределению ресурсов в таких сферах, как здравоохранение, образование и сельское хозяйство.
Французские государственные служащие, убежденные в том, что они могут определить возможность прибыли лучше, чем рынок, участвуют в активной индустриальной политике с применением разнообразных инструментов, включая задержание меньшинств или контроль над акциями многих крупных предприятиях. Все это приводит к тому, что экономика растет слишком медленно, к такой экономической системе, в которой самые слабые приговорены к жизни исключенных и лишены любой возможности восходящей мобильности.
Почему Франция попала в эту западню? Виновато не только близорукое преследование экономических интересов своих людей. Францию также обременяют сильные идеологические убеждения.
Согласно опросам общественного мнения, проведенным во многих странах Всемирным Исследованием Ценностей в 1999-2000 гг., французы в среднем боятся неравенства доходов гораздо больше, чем граждане других индустриальных стран. По сравнению с другими странами, которые находятся приблизительно на том же уровне развития, Франция выделяется своим крайним недоверием к пользе от конкуренции (только Бельгия чуть хуже в этом отношении).
Французские политические учреждения также несут тяжелую ответственность. Франция – государство со стабильной демократией, и значительное большинство в Парламенте часто поддерживает правительство. Но эта стабильность достигается за счет изменений.
Барьеры для доступа во французскую политическую элиту - исключительно высокие. Нынешний президент, Жак Ширак, был избран 10 лет назад; он уже был в правительстве в 1969 г. Его предшественник, Франсуа Миттеран, первый раз был избран президентом в 1981 г., а впервые появился в правительстве в 1956 г.
Франция также является в большой степени централизованным государством, где большинство государственных служащих были набраны из близкого круга политических советников высокопоставленных политиков, часто получивших образование в том же учреждении. Не удивительно, что во Франции изменения происходят так редко.
Безусловно, корпоратистское государство всеобщего благосостояния - не единственная причина нынешней французской интифады. Мощные массовые беспорядки, устроенные иммигрантами и этническими меньшинствами, также прошли в других странах от Лондона до Лос-Анджелеса. Но, в конечном счете, лучший способ заняться их решением и предотвратить их всплеск заключается в том, чтобы обеспечить доступность экономических возможностей для тех, кто решительно настроен попробовать. Социальной помощи без надежды на индивидуальное усовершенствование недостаточно. Пришло время, когда Франция должна подвергнуть сомнению свою экономическую модель.
В своем недавнем заявлении о горящих окраинах Ширак объявил: “Мы должны будем усвоить все уроки этого кризиса, когда придет время и порядок будет восстановлен, и с большим мужеством и ясным осознанием”. Но эти уроки подразумевают реформы, которые идут гораздо дальше, чем Ширак когда-либо сможет предвидеть.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The International Monetary Fund’s surcharge policy has led to an unseemly state of affairs: countries in financial distress have become the largest source of net revenue to the Fund in recent years. These surcharges must be eliminated or, at the very least, adjusted to reduce the excessive burden on highly indebted countries.
decry the counterproductive practice of imposing additional fees on countries in debt distress.
When it comes to alleviating the severe demographic crisis that China faces, prohibiting international adoptions of Chinese children amounts to a mere drop in the bucket. Still, the government's decision to do so is significant, as it reflects a long-overdue recognition that people should not be viewed as a burden.
welcomes the government's apparent recognition that a severe demographic crisis looms.
With less than two months to go until the US presidential election, the candidates’ opposing worldviews, objectives, and priorities – and their implications for international relations, the economy, and democracy – have come into sharper focus. While it is impossible to know exactly what a leader will do once in office, the contours of both a Donald Trump and a Kamala Harris presidency are remarkably well defined.
Молодежь, которая громит Францию, понимает, что у нее нет будущего. Именно поэтому они жгут автомобили. Но сколько французских политиков понимают, что отчасти виновата их излюбленная “социальная модель”?
У бедных иммигрантов второго поколения во Франции нет никаких экономических перспектив по двум главным причинам. Во-первых, экономика растет слишком медленно. Как и в большинстве стран континентальной Европы, на протяжении последних двух десятилетий экономические показатели были чрезвычайно печальными. Но Франция умудрилась сделать так, что ее положение даже хуже, чем у ее соседей.
С 1980 до 2000 г. только в двух странах Организации Экономического Развития и Сотрудничества, Германии и Греции, был зарегистрирован более медленный рост в доходе на душу населения, чем во Франции. Но Германия должна была перенести огромные затраты и травму после воссоединения с Восточной Германией. Греция пострадала от войн на Балканах. Какое же оправдание у Франции?
Во вторых, каким бы не был экономический рост во Франции, он никак не сказывается на бедных. Многих молодых иммигрантов второго поколения фактически не допускают на рынок труда. Средний уровень безработицы застрял в пределах 10% на протяжении нескольких лет – один из самых высоких в ОЭСР. Но уровень безработицы более чем в два раза больше среди молодёжи. И он достигает 40% и больше среди тех, кто бросает школу в пригородах (banlieues), которые стали зонами безнадежности, куда никто не решается войти.
Уровень безработицы высок и концентрируется среди французских меньшинств из-за определенных учреждений рынка труда. Во Франции существуют строгие положения о найме и увольнении, которые делают увольнение дорогостоящим и таким образом сокращают создание рабочих мест. Те, у кого есть работа, являются защищенными; страдают те, у кого ее нет.
Более того, зарплаты не могут упасть ниже официальной минимальной ставки, которая является настолько высокой, что наименее производительных и наименее квалифицированных рабочих не допускают на рынок труда. Заработная плата устанавливается на централизованных переговорах монополистическими союзами, и применяется повсюду в экономической системе. Но союзы не беспокоит то, что сыновья и дочери иммигрантов, живущих в гетто, не имеют возможности даже начать рабочую деятельность.
PS Events: Climate Week NYC 2024
Project Syndicate is returning to Climate Week NYC with an even more expansive program. Join us live on September 22 as we welcome speakers from around the world at our studio in Manhattan to address critical dimensions of the climate debate.
Register Now
Эти французские социальные учреждения разработаны с целью: защитить "своих людей" на французском рынке труда. У постоянных рабочих есть безопасная и хорошо оплачиваемая работа, при этом у них много свободного времени и мало стресса, особенно в государственном секторе. Бедным меньшинствам, которых не допускают на рынок труда, предоставляют немного социальной помощи. Но слишком мало сделано для того, чтобы интегрировать их в общество и увеличить их возможности.
Экономический вред, причиненный этой социальной моделью корпоратизма, усугубляется широко распространенным вмешательством государства во все сферы экономики. Услуги свободны от конкуренции, что затрудняет как рост производительности, так и создание рабочих мест в этих секторах. Вмешательство правительства искажает цены, что приводит к неэффективному распределению ресурсов в таких сферах, как здравоохранение, образование и сельское хозяйство.
Французские государственные служащие, убежденные в том, что они могут определить возможность прибыли лучше, чем рынок, участвуют в активной индустриальной политике с применением разнообразных инструментов, включая задержание меньшинств или контроль над акциями многих крупных предприятиях. Все это приводит к тому, что экономика растет слишком медленно, к такой экономической системе, в которой самые слабые приговорены к жизни исключенных и лишены любой возможности восходящей мобильности.
Почему Франция попала в эту западню? Виновато не только близорукое преследование экономических интересов своих людей. Францию также обременяют сильные идеологические убеждения.
Согласно опросам общественного мнения, проведенным во многих странах Всемирным Исследованием Ценностей в 1999-2000 гг., французы в среднем боятся неравенства доходов гораздо больше, чем граждане других индустриальных стран. По сравнению с другими странами, которые находятся приблизительно на том же уровне развития, Франция выделяется своим крайним недоверием к пользе от конкуренции (только Бельгия чуть хуже в этом отношении).
Французские политические учреждения также несут тяжелую ответственность. Франция – государство со стабильной демократией, и значительное большинство в Парламенте часто поддерживает правительство. Но эта стабильность достигается за счет изменений.
Барьеры для доступа во французскую политическую элиту - исключительно высокие. Нынешний президент, Жак Ширак, был избран 10 лет назад; он уже был в правительстве в 1969 г. Его предшественник, Франсуа Миттеран, первый раз был избран президентом в 1981 г., а впервые появился в правительстве в 1956 г.
Франция также является в большой степени централизованным государством, где большинство государственных служащих были набраны из близкого круга политических советников высокопоставленных политиков, часто получивших образование в том же учреждении. Не удивительно, что во Франции изменения происходят так редко.
Безусловно, корпоратистское государство всеобщего благосостояния - не единственная причина нынешней французской интифады. Мощные массовые беспорядки, устроенные иммигрантами и этническими меньшинствами, также прошли в других странах от Лондона до Лос-Анджелеса. Но, в конечном счете, лучший способ заняться их решением и предотвратить их всплеск заключается в том, чтобы обеспечить доступность экономических возможностей для тех, кто решительно настроен попробовать. Социальной помощи без надежды на индивидуальное усовершенствование недостаточно. Пришло время, когда Франция должна подвергнуть сомнению свою экономическую модель.
В своем недавнем заявлении о горящих окраинах Ширак объявил: “Мы должны будем усвоить все уроки этого кризиса, когда придет время и порядок будет восстановлен, и с большим мужеством и ясным осознанием”. Но эти уроки подразумевают реформы, которые идут гораздо дальше, чем Ширак когда-либо сможет предвидеть.